твоя мечта? И будешь потом продавать молоко и наживаться на мне. Ну, а пока мистер Форд имеет в своей собственности завод, он будет наживаться на тебе. Конечно, ты можешь спросить, почему у одного человека станки и заводы, а у ста восьмидесяти тысяч людей — ничего...

— Ну, хватит, услышит еще кто-нибудь. Не зря говорят, что ты красный. Тебе что — у тебя ни семьи, никого. А я жениться собираюсь.

— Так я и говорю! — сердито блеснул глазами «красный». — Напиши мистеру Форду: «Дорогой мистер Генри! Я собираюсь жениться, отдайте мне те деньги, которые вы у нас отбираете за один день, я тоже хочу устроить небольшую семейную вечеринку и пригласить на нее всех ребят с нашего завода». Даю слово, если ты меня позовешь на свадьбу, я больше одного яйца не съем и выпью не больше, чем полбутылки виски...

Старший из трех расплатился, оглядел чистенькую, нарядную Терри и спросил насмешливо:

— Ну, а ты, девочка, можешь ответить, «почему даже в лучшие времена у нас в Америке около пяти миллионов безработных»?

Терри хотела сказать, что она не прислушивается к чужим разговорам и что вообще об этом не думала, но все трое ушли не оглядываясь.

Тогда Терри, не теряя времени, возобновила прерванный разговор:

— Послушай, так что они делают на Кубе?

— Ты знаешь, что такое Куба?

Она думала, что это название города, но решила не говорить, а просто повторила вопрос.

— Ну и забавная, — оглядел ее мальчишка. — Там же, на Кубе, было восстание. И пришли к власти красные. А эти вот, вроде дона Мануэля, драпанули оттуда. Их тут, бездельников, во Флориде знаешь сколько? Ну теперь они и хотят выбить красных. И набирают из наших, чтоб им помогали.

— Ну и что же?

— А то, что это не разрешается.

— Почему?

— Откуда я знаю. Может, не хотим с Россией ссориться. Она-то за Кубу. А в прошлом году один мой знакомый из нашей газеты Ральф Буллит (мальчишка сказал это небрежно, но видно было, что он не прочь показать этой девочке из гостиницы, что и у него есть солидные знакомые) расписал все про них, и что им помогает этот мистер Тейлор. Так даже сам президент заявил, что он об этом ничего не знает. И эти все попрятались куда-то. Была паника: все боялись, что русские начнут швырять сюда свои ракеты. Но потом все утихло. А теперь снова...

Мальчишка прервал рассказ. Видимо, пришла в голову какая-то идея, потому что он стал озираться; нерешительно, словно сомневаясь, взглянул на собеседницу. Терри тоже стала оглядываться и наконец вопросительно уставилась на него.

— Слушай, тебя как зовут? Терри? А меня Эллис. — Он с силой тряхнул протянутую ему руку и сказал нерешительно: — Понимаешь, мне в город нужно ненадолго. В общем, можно подзаработать. Но не могу же я это все так бросить, — он показал на разложенное по земле имущество. — Слушай, постереги, а? Я как ракета слетаю.

Это было интересно — стать на время чистильщиком. И Терри, не долго думая, согласилась. Эллис исчез.

Терри уселась на его место, аккуратно разложила щетки, баночки с кремом. И все это время с замирающим сердцем следила за улицей. Ей хотелось хоть раз почистить кому-нибудь ботинки, но было страшно, что не справится. В этот час улица была пустынна. Рабочие уже прошли, а остальные жители города не торопились еще покинуть свои квартиры. Терри взяла лежавший сверху журнал и стала смотреть фотографии. На одной из них были сняты наряженные девушки с красивыми прическами и украшениями на голове. Терри сначала решила, что это конкурс красоты, но оказалось, что это 350 дочек миллионеров, которые приехали на свой первый бал в город Париж из 28 стран. Из Англии, из Соединенных Штатов, из Индии...

Родителям каждой девицы этот бал обошелся примерно в десять тысяч долларов. Терри присвистнула: она знала, что десять тысяч за один вечер — это очень много. Даже ее папа получал столько за целый год.

Обезьяны зачислены в штат.

Встреча с Прыщавым

Тут ее внимание привлек другой снимок — двух обезьян среди каких-то кресел. Под снимком была надпись: «Мистер Фридмэн приглашает на работу к себе на фабрику... обезьян!»

По твердому убеждению мистера Фридмэна «обезьяны должны быть идеальными работниками» и постепенно заменить рабочих. Заманчиво. Ведь обезьянам не нужно платить, они не станут требовать социальной страховки, участвовать в профсоюзах и проводить забастовки…

Внезапно Терри показалось, что на нее кто-то пристально смотрит. Она бросила журнал на место, огляделась. Но поблизости, кроме буфетчика в кафе и двух парнишек, сидевших у стойки боком к ней, никого не было. Эллиса тоже не было видно. Терри взяла газету, нашла «светскую хронику», где сообщалось о жизни «света».

«Банкир Гарри Джонсон, наживший огромное состояние на финансировании военных заказов, приказал регулярно водить на приемы к врачу свою собаку. Собачка получает специальное диетическое питание, ей делают маникюр, для нее заказаны особая мебель, посуда. На ее зубы надеты золотые коронки...»

Терри, закрытая газетой, не заметила, как к ней вихлястой походкой направляется парнишка лет тринадцати, с зажженной папиросой во рту и разряженный, как попугай. Только приблизившись вплотную, он вытаращил глаза и обошел ее стороной. Хрюкнув, словно подавился смехом, чем-то очень довольный, исчез за углом гостиницы. Тем временем Терри перелистывала страницы журнала:

«Лондон. Форстлев Глобб, спасший в Лондоне провалившихся под лед женщину с собачкой, получил в награду от Общества по спасению утопающих за спасение женщины 1 фунт стерлингов, от Общества защиты животных за спасение собаки — 10 фунтов».

Терри опустила журнал и оглядела улицу. Ей становилось скучно. Теперь она уже хотела, чтобы кто-нибудь попросил ее почистить ботинки... Она посмотрела на газеты, в глаза бросились крупные заголовки:

«Англичанин Роджер Холт готов продать глаза, чтобы сохранить семью! Его жена заявила: если он немедленно не найдет работу, она уйдет от него с ребенком к своим родителям. Есть покупатели глаз — дело за ценой...»

«В ювелирных магазинах продаются живые жуки с приделанными к ним драгоценными камнями. Жук не убежит — он на цепочке с золотой булавкой».

— Ну, быстро я? — подбежал Эллис и плюхнулся прямо на землю. Деловито заглянув в коробочку, подсчитал деньги, удовлетворенно кивнул, ссыпал их в мешочек, висевший на шейном шнурке под рубахой. Затем полез в карман, вытащил несколько никелированных монеток.