не всегда блестяще, иногда её переводами был недоволен мистер Эжер, профессор риторики, очень строгий и требовательный. По его мнению Эмили талантливее старшей сестры.

Он применил к сёстрам другой метод обучения, который заключался в том, что он читал им отрывки из шедевров наиболее знаменитых французских авторов, затем по частям анализировал их с ними вместе, указывая в чём тот или иной автор выразился прекрасно и, где его промахи. Мистер Эжер считал сестёр Бронте очень способными ученицами, интеллектуально развитыми, но которым нужно отполировать стиль изложения своих мыслей.

— У Эмили редкий для женщины дар — логическое мышление и способность к аргументации, — говорил мистер Эжер своей жене. Они иногда по вечерам обсуждали планы обучения, исходя из способностей учениц. — Но ей вредит её же упрямая неуступчивость желаниям, тогда её рассуждения походят на тупость. И, когда Эмили более заинтересована в своей правоте тогда она настойчивее. По-моему, она может придать новое видение и объяснение старым знаниям. Это удивительное качество. У неё есть сила и воля, чтобы осуществить свои желания, преграды её не останавливают. У Эмили поразительное воображение, уверен, что она смогла бы написать рассказ, где сцены и характеры были бы настолько ярки, и изображение их было бы так образно и мощно, что читатели попали бы в плен её произведения, независимо от того согласны они или нет с правдой содержания. Оно властно поселилось бы в умах тех, кто его прочёл. По сравнению с бескорыстной Шарлоттой Эмили более требовательна и, можно сказать эгоцентрична. Знаешь, дорогая, у меня сложилось впечатление, что Шарлотта, стараясь сделать всё, что от неё зависит, чтобы младшая сестра была довольна, попала под её власть. И, возможно не сознаёт, что та в какой-то мере её тиранит.

— Пожалуй, дорогой, — ответила мадам Эжер. — Шарлотта напоминает мне чересчур любящую и заботливую мамашу, которой помыкает её капризное чадо. Хотя надо признать Эмили очень способная. Помните, когда вы неоднократно предлагали ряд тем, чтобы девушки самостоятельно написали эссе, Эмили чаще выбирала персонажей или сцены из Ветхого Завета. Похоже, что великолепие и широта его рассказов оказывали на неё глубокое впечатление. Её комментарий в начале написан простым языком, а затем её воображение дорисовывает то, о чём сказано не было и лишается правдоподобия, но чрезвычайно интересен, детализирован и образен. А Шарлотта превосходит других в анализе характеров политических и религиозных деятелей.

— Да, да. Когда я читал отрывки, где высказывалось разное мнение о выбранном мною герое, собрать различные элементы, составляющие истинные черты характера и причины, побудившие к определённым действиям, и объединить их в единое целое лучше всего удаётся старшей Бронте.

Сёстры были поглощены учёбой, трудной умственной работой и находили в ней удовольствие. Но им, протестанткам до мозга костей всё же было не совсем уютно среди католичек. Они везде держались вместе, на уроках или прогулках по саду. Когда к ним обращались, то за двоих мягко отвечала тихая Шарлотта, а Эмили возвышающаяся над старшей сестрой обычно отмалчивалась. В этой красивой стране, где господствует Римско-Католическая Церковь они, конечно, скучали по дому, и их огорчала неприязнь бельгийцев к англичанам.

Часто по выходным Бронте навещали Мэри, её сестру Марту и их кузенов, которые жили в Брюсселе. С ними сёстры совершали прогулки по Нижнему городу, его старинным мостовым и кварталам вокруг большой площади Гранд-плас, где располагалась красивейшая готическая ратуша с удивительной колокольней. Это изумительное каменное творение мастеров пятнадцатого века, она взмыла высоко в высь и казалась узорчатой и хрупкой. Любовались зданием Королевского дома, построенного в шестнадцатом столетии; ходили по улицам мимо гильдийских домов семнадцатого — восемнадцатого веков; восхищались прекраснейшим готическим собором Сен-Мишель-э-Гюдюль, который создавался несколькими поколениями зодчих с 1226 по 1490 год. Бывали они в Верхнем городе, где прогуливались по площади Плас-де-Мартир в стиле классицизма, сформировавшейся в восемнадцатом столетии, не раз видели величественные Королевский дворец и парламент. Заходили в соборы, где наблюдали непривычный для них католический обряд богослужения. Посещали музеи, где висели знаменитые картины фламандских живописцев.

Сёстры намеревались пробыть в школе полгода, до окончания этого срока супруги Эжер вызвали их в свой рабочий кабинет.

— Девушки, ваши успехи за столь краткий срок учёбы заслуживают высокого одобрения, и мы предлагаем вам, продолжить своё обучение, ещё год, и вы станете высоквалифицированными преподавателями, — сказала им мадам Эжер.

Шарлотта взглянула на Эмили, поняла многое, потому что у неё было похожее состояние. Предложение заманчиво, но они давно не были дома, так хочется повидать всех: папу и Энн, Брануэла и тётю, старушку Табби и Эллен. А оплата, нельзя же бесконечно злоупотреблять добротой тёти и снова просить у неё денег. Опасаясь, что молчание сочтут за неучтивость, Шарлотта ответила.

— Мы очень благодарны вам за те знания, которые мы получили и, конечно же, с удовольствием согласились бы на столь любезное предложение, но вам известны наши доходы, и мы вряд ли сможем оплатить занятия.

— Вы могли бы их заработать, — предложил господин Эжер. — Поясняю: с младшими ученицами Шарлотта вполне может справиться в роли учительницы французского языка, а Эмили поделиться с ними своими способностями в музыке, а также поможет им освоить технику рисунка.

Шарлотта попросила немного времени, чтобы подумать, на самом же деле она готова была ответить сразу, но надо узнать мнение Эмили. Та с меньшим желанием, но всё же согласилась, признала, что Шарлотта права, упускать такой удачный случай нельзя.

Но осенью им предстояло пережить печальные времена. Умерла Марта, которую Бронте знали, как весёлую и озорную девушку и не подозревали об её болезни. Мэри ухаживала за ней с материнской нежностью, но тщетно. А в начале октября пришло известие из дома, тётя тяжело больна. Сёстры решили, немедля возвращаться в Хауорт, даже окончательно, не решив вернуться ли они в пансион или нет. Утром в день отъезда пришло второе письмо от отца, он сообщал, что Элизабетт Брануэлл умерла. Девушки, опечаленные этой вестью, отправились в дорогу, сокрушаясь, что их родной тёти больше нет и, что им не удалось с ней проститься.

Пасмурная, холодная и сырая погода на обратном пути усугубляла их печаль. Дома они застали отца и Энн, те сидели за обеденным столом с унылым видом. Их грустные лица оживились, когда увидели Шарлотту и Эмили. Вместе всплакнули, помянули тётю. Она прожила с ними почти двадцать лет, и они не предполагали насколько привязались к ней и как теперь им не хватает этой строгой и чопорной дамы, которая научила девочек вести домашнее хозяйство. Благодаря ей они умели шить платья, вязать, вышивать и стряпать. Она