обещания остаются до сих пор только обещаниями, не получая какого-либо материального подкрепления… В-третьих, у нас связаны руки… И наконец, то стабильное положение, которого мы с таким трудом достигли, может сильно пошатнутся, если принятое нами решение окажется преждевременным и неосторожным.

Этот разговор продолжался всё утро. Тётя Алина понимала, что тема давно уже исчерпана, но не спешила поставить точку, потому что не чувствовала достаточной уверенности в самой себе. Странная апатия владела её мыслями, поэтому как начальник она была сегодня просто невыносима, заставляя своего первого заместителя потеть от напряжения, придумывая всё новые и новые доводы в пользу того, что и так казалось убедительным и ясным.

– Вам бы, Виталий Сергеевич, самому в министерство образования, это было бы сейчас очень кстати.

Слова об устойчивом и надёжном положении, достигнутом с большим трудом, показались ей слишком личными, чем-то вроде намёка на то, что их возможные взлеты и падения теперь неотделимы друг от друга.

«Хочет подчеркнуть свою значимость», – с неудовольствием подумала она, в то время как Виталий Сергеевич, вздёрнув брови и слегка переменившись в лице, многозначительно умолк, пытаясь понять, что кроется за этим предложением, и стоит ли воспринимать его как шутку или как едкий укол.

– Доложите обо всём министру образования и узнаете его мнение на этот счёт, – тётя Алина откинулась в кресле: её опять мутило, только на этот раз вместе со слабостью и головокружением она чувствовала ещё и лёгкую тошноту.

Настойчивый телефонный звонок, первый за сегодняшнее утро, нарушил наступившую неловкую паузу.

– Думаю, мне можно идти? – Виталий Сергеевич замялся, видимо, желая спросить о чём-то ещё.

Но Алина Викторовна только сухо кивнула головой в ответ и бросила нетерпеливый взгляд на свои настольные часы, будто вспомнив вдруг что-то важное и срочное:

– Время обеденного перерыва. И, как всегда, начинают звонить именно сейчас!

Она подняла трубку с таким раздражённым видом, что её заместитель лишь нервно поёжился и тут же вышел из комнаты, прекрасно понимая, что дожидаться продолжения разговора теперь совершенно бесполезно. Он отлично знал все привычки и склонности своего руководства и редко ошибался в оценке ситуации, особенно если от него требовалось молчаливое исполнение своих обязанностей и умение ненавязчиво отступить на задний план.

Обеденный перерыв и в самом деле был безнадёжно испорчен: телефонные звонки раздавались один за другим. Тётя Алина не зря проявляла недовольство, всё чаще и чаще поглядывая на часы, словно они могли остановить обрушившийся на неё шквал из неприятно-резких звуков и следующих за ними бесконечно долгих объяснений, где что-то нужно было проверить, что-то принять к сведению, а где-то дать свои указания, обосновав каждый предусмотренный для выполнения пункт. Она полностью отдавала себе отчёт в том, что девочки не могут находиться так долго под чужим присмотром, и около полудня планировала вернуться домой. Но уйти сейчас с работы было совершенно невозможно: слишком большая ответственность лежала в данный момент на ней, и отложить решение принципиально важных вопросов или предоставить это своим заместителям и подчинённым она не имела никакого права.

Лишь за пару часов до окончания рабочего дня образовался, наконец, тусклый просвет в заполненном телефонным дребезжанием и напряжённо-утомительными разговорами полумраке кипучей кабинетной жизни. Чувствуя себя совершенно истощённой, тётя Алина почти инстинктивно нажала кнопку звонка, и на пороге тут же возникла стройная фигура секретарши.

– Чашку крепкого кофе, пожалуйста. И пригласите ко мне Виталия Сергеевича, – она попыталась улыбнуться как можно дружелюбнее, хотя сил на это уже не оставалось.

– А Виталия Сергеевича нет, – секретарша растерянно заморгала накрашенными ресницами в ответ. – Он сказал, что у него срочные дела в министерстве образования… Взял служебную машину… И пока ещё не возвращался.

– Вот как? – тётя Алина застыла от удивления. – Почему же я ничего не знаю об этом?

Секретарша смутилась ещё сильнее:

– Как только он вернётся, я тут же попрошу его зайти к вам.

– Не стоит. Лучше я позвоню ему сама. И кофе, пожалуй, тоже не нужно. На сегодня мой рабочий день закончен. Если кто-нибудь будет спрашивать, говорите, что меня не будет до завтрашнего утра.

«Интересно, куда он мог уехать, не предупредив меня об этом?» – размышляла тётя Алина, вновь трясясь в переполненном вагоне метро, так как служебная машина была занята её замом. Это было очень неожиданно, тем более что раньше она никогда не замечала подобных странностей за ним. Так демонстративно уйти с работы, зная, сколько важных дел требуют немедленного решения, и не беспокоясь о том, как она отреагирует на такую беспрецедентную выходку?! А, может быть, это был вызов? Хотя зачем ему вступать с ней в конфликт? Особенно сейчас, когда её место и должность вряд ли могут интересовать его всерьез. При таком количестве обязанностей и проблем намного проще быть не начальником, а заместителем: шансы на успех почти те же, но зато в случае неудачи спрос с помощников и подчинённых совсем не такой, как с неё.

Уже подходя к дому, тётушка вспомнила, что она за весь день ничего ещё не ела, да и девочкам нужно что-то приготовить на завтра: теперь уже ясно, что об отпуске и выходных в ближайшее время не может быть и речи. Очень жаль, но, видимо, всё-таки придётся обратиться за помощью к этой жуткой женщине. Кто-то ведь должен приглядеть за детьми, пока не уладятся самые срочные и неотложные вопросы. Конечно, доверия она не внушает, как и прежде. Но что поделать? Не разрываться же теперь на части!

В магазине, куда тётя Алина заглянула по дороге, было полно народу. Если бы не племянницы, она, наверное, не стала бы мучить себя. Лёгкий ужин вместо протискивания через узкие проходы к ужасающе длинному хвосту, толпящемуся у кассы, её вполне бы устроил. Но двое детей и холостяцкий образ жизни с полупустым холодильником никак не увязывались друг с другом. Поэтому, грустно вздохнув, тётушка подхватила единственную оказавшуюся свободной тележку и направилась в овощной отдел, перебирая в уме, что ей нужно купить непременно, а что можно отложить на потом. Она всегда так делала, особенно если была без машины и приходилось нести тяжёлые сумки самой.

– Вообще-то это моя тележка! Я первая её увидела. Ни на минуту нельзя отвернуться, чтобы тебя не облапошили! – дородная дама с недовольным видом преградила Алине Викторовне путь.

– Откуда мне знать, ваша это тележка или нет, если она стояла у входа совершенно пустая?

– Можно было спросить! – женщина возмущённо сверкнула глазами, было видно, что она ни за что не отступит без боя.

Окинув взглядом непропорционально большую и круглую фигуру в совершенно безвкусном