— Да уж… Спасибо. Приятно. Место обычное вроде. А вот ты какой-то странный. Что случилось?

Танюша беспокоилась. Или простое любопытство? В любом случае моя самооценка росла прямо пропорционально ее вниманию.

— Ты чего как воды в рот набрал, скажи уже хоть что-нибудь?

Подружки, почувствовав важность разговора, тактично решили свалить, оставив нас наедине.

— Тань, мы пойдем. Подождем тебя там… — и синхронно, как пловчихи, махнули руками куда-то в сторону.

Таня кивнула им в ответ и подсела ко мне, совсем рядом. Ее голые волнующие коленки оказались так близко.

— Давай, Максим, рассказывай, ну же! Что случилось? Хоть это и не мое дело.

— Танюша, все окей, правда, — «Не наследи в этом времени!» — флюоресцентная надпись ярко мигала в голове.

— Мрачный ты какой-то. Начудил что-то или снова бухал со Стасом своим? Да, угадала? Ты постарел лет на десять и похудел, плохо спишь?

Ну что ей рассказать? Правду? То, что сплю в гараже на полу и не мылся уже дня три? Так она и так поняла по амбре источающемуся от меня. Я незаметно стал принюхиваться. Фу.

Танюша сложила ножки одну на другую, достала из сумочки пачку сигарет и закурила.

— Ну чего молчишь? Макс. У тебя курить-то есть? Нет наверняка, выглядишь как бомж. На, возьми… Ты, правда, такие не любишь, — и протянула мне пачку сигарет, с ментолом.

Ласково улыбнулась, когда мы встретились взглядом.

— Спасибо, Тань, я не курю, — я резко заткнулся. Снова — на том же, черт.

— Да ну-у, врать-то зачем? Недавно курил по пачке! — она ткнула мне под ребра, игриво щурясь, — н-а-а, держи, не стесняйся чебурашка! (из-за моих немного оттопыренных ушей, она иногда называла меня так)

— Ну хватит!.. — толчок по ребрам развеселил меня, щекотка — мое слабое место, она это знает. — Ах-ха! Ну вот, бросил. — еще тычок — Прекрати же! Ах-ха-ха!..

— Ладно, как хочешь, тяжело, наверное, в первое время-то. Я вот тоже бросить хочу, — она убрала пачку и затянулась, затем выпустила струйку дыма в голубое небо. — Смотришь на уток, значит, извращенец? Ну и как? Как у них дела?

При других обстоятельствах я бы уже хохотал и шутил вместе с ней. Обычно мы этим и занимались, дурачились. Сейчас же обстояло все иначе, я должен сдерживать себя, быть скалой. Но я словно нашел что-то давно потерянное и осознал истинную ценность этому кладу! Было желание кричать от радости. К тому же ее интерес ко мне явно не угас и указывал на неостывшие чувства, по крайней мере, я так полагал. Я хотел так думать. Нужно не поддаваться на ее провокации: как себя вести, чтобы не наломать дров?

— А ты как поживаешь? — осторожно поинтересовался я, проигнорировав уток. — Чего не на работе?

— Так я еще не устроилась, догуливаю последние денечки.

— А куда?

— Ты забыл уже? В ювелирный… Ты должен помнить, мы же обсуждали! — она пристально посмотрела на меня.

— А-а, то-очно! Вылетело из башки, — постучал себя по лбу.

Таня пронзила меня взглядом широко раскрытых драгоценных глаз — таким, что пробирает до мурашек. Она умела так смотреть. Ткнула снова пальцем под ребра, в одно из ее любимых пыточных мест на моем теле. Я подпрыгнул. А она продолжила как ни в чем не бывало весело вести допрос.

— Ты же должен был уехать путешествовать!.. Один, без меня. Подумать только.

Надутые губки и нахмуренный лоб провоцировали меня на смех. Она приобняла меня за торс, затем положила руку на мое плечо и сжала трапециевидную мышцу. Любит она помучить, палец в рот не клади.

— Без меня, Ма-а-акс! — надавила еще сильнее.

— Ай, больно! — Я строго взглянул на нее.

И она тут же сменила тон на прохладный:

— Ладно, проехали. Мне же нет дела до этого, так, Максим?

Она смотрела на меня, дерзко сощурившись и наклонив голову вбок. Наморщила носик, как какой-нибудь маленький зверек. Руку не убирала. Так и сидели вдвоем на лавке под раскидистым деревом, названия которого я не знаю.

Я накрыл ее кисть своей ладонью. Ощутил ее бархатистую кожу, тепло и нежность, исходящее от нее.

— Небольшие непредвиденные обстоятельства возникли, ничего серьезного, ерунда.

— Ну что ты за зануда такой, слова не вытянешь. Ты таким не был, Макс! Хотя чего это я, ты мне все ясно дал понять. Не хочешь, ну и не говори. Бе-е! — она убрала руку. — Ладно, меня девочки ждут. Пойду я.

Я безумно захотел поцеловать ее, успокоить и не отпускать никуда. Никогда больше. Я не видел ее десять лет и даже не вспоминал, а теперь, только взглянув, влюбился, как мальчишка. Не понимаю, что со мной происходит.

Я бы подумал, что это второй шанс, ниспосланный небесами.

— Таня, да погоди. Не уходи! Просто день такой, дрянной. Машина сломалась, поездка отменилась, вот я и расстроен, — Таня внимательно слушала, а я продолжал. — Устал, постоянно в гараже торчу, переодеться лень, — я обратил ее внимание на свой прикид, — в запаре я, видишь? Пришел воздухом подышать. На уток посмотреть, — и еще добавил зачем-то, — очень рад тебя видеть. Правда.

Она молча выслушала мою правдивую ложь, сочувственно кивнула и положила руку мне на колено, сжав его, несильно. Это было, наверное, самое сексуальное, что со мной за последние десять лет случилось. А затем с проворством ласки другой рукой неожиданно сняла мою кепку и воскликнула:

— Боже! Зачем, Максим? — она ошарашенно уставилась на мою лысину с только-только начинающими отрастать волосами.

— Ну, захотелось, лысеть стал… — я забрал кепку и надел обратно. Отвернулся.

— И когда ты успел начать лысеть-то, дорогой? Охушки! У тебя такие волосы были месяц назад!

— Таня! Да ладно тебе, это мое дело. Мы же расстались. Какая тебе разница? — бросил я. И пожалел. Не нужно было так резко, да только сказанного не воротишь.

В глазах у нее потухло. Она по-прежнему улыбалась, но выглядело это уже странно — приторно, неестественно. Уголки ее губ дрогнули, когда я произнес это. Задел, по-видимому, ее самолюбие.

— Ты прав. Забыла, что ты меня бросил…, понесло меня немного, прости. Ну-у, раз все у тебя нормально, тогда пойду. Береги себя для другой.

Сейчас иные заботы, и восстанавливать отношения — ну никак в планы не входит. Я продолжал упрямо молчать, стиснув зубы. «Не наследи!»

На прощание, Таня заявила:

— Выглядишь ты все равно странно, как будто ты и не ты. В тебе почти все изменилось. Хм. Не пойму, лучше или хуже… Ты другим стал, — она пристально смотрела на меня.

Я только и пожал плечами.

Уже