общее непонимание железного сердца нашего друга Славки Чернова нас с Турей объединило и еще больше сблизило.

– Ну, может, он тоже в кого-то… того… Только умеет держаться, – предположил Артурчик. – Черный реально крут!

Чутье подсказало мне, что эту тему лучше не развивать.

– Вот честно тебе скажу, Туря. Я бы тоже в эту Нату Пак… как ты говоришь…

– Вкрашился, – опасливо откликнулся Туря.

– Вот-вот, – кивнул я и неприятное по звукам словечко решил не повторять… но уже решился на другое: – Если бы сам давно уже того… не того… И по самое не хочу. Вот!

И сдулся я.

Туря зато как будто ожил весь. Мое признание его реанимировало! Вся моя энергия к нему перешла!

– Слушай… – прошептал он и приблизил свое лицо к моему. – А что раньше не говорил? Не можешь сказать – в кого?

– Могу, – уже не отступил я, отступать было некуда, позади могло быть только болото вранья, из которого не выбраться, только отступи в него на шаг. – Теперь могу. Только, если я тебе скажу, ты не поверишь.

Артурчик прямо расцвел! Да уж… Наверное, с этого и надо было начинать!

– Тебе, Саня, я поверю, как… как никому другому! – снова возгласил Туря на весь квартал. – Даже если ты скажешь, что влюбился в эту… как ее… Чудо-Женщину и что она сейчас прямо у тебя дома прописана по паспорту.

Тут мне стало тоскливо-тоскливо:

– Ну, так оно примерно и есть… только не прописана… не прописана от слова «совсем». Вообще на Земле не прописана. В смысле на планете…

– Прикольно! Но я не понял… – напрягся Артурчик.

– Твоя Ната Пак – кореянка, а моя… – Имя Вика Ковылина уже ничего не значило, ее помнили только мы с сестрой. – В общем, не знаю, какой она национальности… Считай, эльфийка. И не просто так. Типа эльфийский генерал. Не, прямо вот настоящий генерал. А она всего чуть старше нас…

Артурчик собрался и решил, что надо верить всему как есть.

– Я ее видел? – так деловито спросил он.

– Видел, – кивнул я. – Но не помнишь. Она память о себе всем стирает… Почти всем. Мы с Санькой помним. Но это потому, что мы в прошлом году тех инопланетных детишек спасали. Это нам бонус такой…

Про альдебаранское похищение детей Туря помнил. Как и Славка.

– А-а! Так она из них? – выдохнул он так, будто наконец удостоверился в том, что у меня крыша не поехала.

– Не совсем. Из тех, кто им помогал… Но тоже оттуда.

И я мотнул головой примерно в сторону Полярной звезды, в то время дня еще не видной.

– Ладно. Познакомишь, если захочешь, – умиротворенно проговорил Артурчик.

– Ну, это если она захочет, – выдавил я из себя, одновременно давя новый приступ тоски. – Я до нее дозвониться не могу…

Артурчик вгляделся в меня очень-очень понимающе.

– В общем, ты только Саньке пока ничего не говори, – вот совсем зря попросил Туря. – Не намекай, ладно? Я сам со всем разбираться буду.

– О чем ты говоришь?! – с нарочитой досадой протянул я.

– Все. Понял. Извини, – отчеканил Артурчик. – Тогда я пойду.

– Пока, – кивнул я.

И чтобы затереть все неловкости, приобнял Артурчика. А он отстранил свою голову подальше. Чтобы друга не замарала его честно и безвинно пролитая кровь.

Много знания – много печали!

Но стоило мне оставить Артурчика одного и отойти на полсотни шагов, как меня стала накрывать новая тревога. Я вспомнил свою сестренку. Вспомнил, что Санька вызвалась проводить Нату Пак, и та, хотя не позволяла этого Славке, предложение моей сестренки тихо приняла. И что? И где они теперь? И что там между ними? Как у них там?!

И внезапно я поймал себя на том, что тревожусь вовсе не как брат за свою сестренку, а… точно! Как Артурчик – и за обеих! У него же, получается, теперь две Дамы Сердца! Ну… хотя бы временно так… И он страшно волнуется, что у них там, между ними. Мирно ли все? Или слово за слово – стали выяснять отношения. Ох, как бы не сцепились! Санька же с характером, еще тот у нее характер!

И вот тут-то… Эти мысли и тревоги можно сравнить с небольшим пластом снега, съехавшим с крыши мне на голову… И вот тут-то накрыло настоящей лавиной! Вдруг все то, что мне казалось смутными обрывками тяжелого сна, поднялось из глубин, проявилось, прояснилось, сложилось в единую картину… в единый поток воспоминаний!

Говорят, что перед лицом смертельной опасности перед глазами человека пролетает за мгновения вся его жизнь. Вот такое и случилось тогда со мной. Только не моя жизнь вся пролетела у меня перед глазами, а жизнь моего друга – Артура Саакова! И не перед глазами, а в самом сердце как будто! И отдалось мучительной болью!

Теперь я знал про Артурчика все. И то, что ему нынешний отец – не родной, а отчим. И то, что старший брат его – это сын отчима. И то, что родители Артура развелись, когда ему было семь лет, даже немного меньше. И то, что отец периодически уходил в запои и бил мать. И Артурчик изо всех своих силенок защищал ее – и огребал кулака и пинка от невменяемого отца… и даже как-то получил сотрясение мозга. И что в новой семье, с отчимом и старшим братом, у него все в полном порядке, но… но… ну, вы сами понимаете… И еще и мама, и отчим, и старший брат очень хотят, чтобы способный Артурчик стал крутым предпринимателем или банкиром, а он-то мучительно хочет в артисты. Реально хочет!

Я вспомнил, вернее пережил такие подробности жизни Артурчика, какие могли знать только он и его мама. Всего, что я узнал-вспомнил, наш друг никому из нас не рассказывал никогда. Это значит, что теперь я знал то, что мне не полагалось знать. Нельзя было знать!

А главное – то, что Артурчик переживал, терпел и с чем справлялся как мог, годами… вся эта его растянутая на годы боль – вся она полыхнула во мне в сжатом, в концентрированном виде… получился взрыв вулкана… магма копилась и пробила!

У меня так сжало грудь, что я несколько мгновений и вздохнуть не мог. В глазах потемнело!

Я только доворочал ногами по земле до ближайшего фонарного столба и прижался к нему.

А потом я, немного продышавшись, побежал. Помчался сломя голову. Потому что только так, как мне казалось, я смогу разжать душу, пустить в нее свое собственное тепло, свое собственное счастливое детство, за которое мне теперь было стыдно перед моим другом Артурчиком