— Вирнан, это же я… И… Инга…

— Сожалею, вейта, я не знаю никакой Инги. Ты меня с кем-то спутала.

Неужели забыл? Так быстро? Я не могла ошибиться, это точно он.

Глаза защипало, но слезы так и не появились, застыв маленькими льдинками где-то глубоко внутри.

— Если мы все обсудили, не смею больше задерживать, — обратился ко мне старик, тактично намекая, что пора покинуть кабинет.

Едва найдя в себе силы кивнуть, я медленно вышла за дверь, тут же прислоняясь к стене и оседая на пол. В груди бушевала снежная буря, тысячи невыплаканных слезинок превратились в колючие льдинки, больно жалящие хрупкое сердце.

Разговор с стариком был коротким и эмоциональным. Взвинченный Вирнан как ошпаренный выскочил, не забыв напоследок громко хлопнуть дверью.

— Вирнан, постой! — окликнула я его, спешно поднимаясь на ноги.

— Чего тебе, жрица? — остановился Вир, всем своим видом демонстрируя как я ему уже надоела.

— Еще не жрица. — не задумываясь поправила я его. — Вир… я… Инга…

— Послушай, девочка, — больно схватив за локоть и оттащив в сторону, Вирнан зашипел мне прямо в лицо: — Послушай, мне плевать, кто ты и что тебе нужно, повторю еще раз: Я не знаю кто такая Инга. И я не Вирнан. Отстань от меня.

— Знаешь, — выдохнула в ответ. — Иначе не полыхал бы гневом от одного только имени. Твои глаза тебя выдают. Что же она тебе такого сделала, что столько ненависти поселилось в твоей душе? Разве не ей ты собирался делать предложение? Не с ней обменивался клятвой у храма на острове кьерров?

Оглянувшись по сторонам, Вирнан вдруг неожиданно втолкнул меня в один находящихся поблизости кабинетов, бесшумно прикрыв за собой дверь. И тут же тонкое узкое лезвие ритуального кинжала уперлось мне в шею, прямо в ямку между ключиц, а в глазах парня зазмеилось зеленое пламя.

— Молчи, если хочешь остаться в живых. Или я не посмотрю, что ты под покровительством Ульны. Кто ты такая? И что тебе нужно? Отвечай!

— Ты уж определись, молчать мне или отвечать, — ничуть не испугалась я приставленного кинжала, наоборот, слегка подаваясь вперед, чувствуя как прокалывает шею острое лезвие и тонкой струйкой змеится по коже теплая кровь. — Я же сказала тебе, я — Инга, девушка, которую ты когда-то выловил из океана.

— Инга мертва! Не смей произносить ее имя!

— С чего бы это ей быть мертвой? Живее всех живых, — тень удивления легкой дымкой выскользнула сквозь трещину ледяного кокона. — Прислушайся же, у вас ведь эмоциональная связь.

— Связь оборвалась год назад, в тот день когда она умерла.

— Да что ты все заладил «умерла, умерла», — всплеснула я руками, нимало не смущаясь все еще приставленного к горлу кинжала. — И убери свой ножик. У меня тоже есть такой же, могу продемонстрировать, пободаемся, кто сильнее, раз ты такой воинственно-сердитый.

Я тряхнула кистью, вынуждая сползти в ладонь спрятанный в рукаве кинжал. Теплая рукоять привычно скользнула в руку, взмах — и вот я уже прижимаю оружие к шее Вирнана, в том самом месте, где пульсирует сонная артерия.

— Скажи, дети Ульны все такие отмороженные? — расплылся в какой-то предвкушающей ухмылке Вирнан, но кинжал все же от моей шеи убрал. — Ты хоть понимаешь кому угрожаешь? Неужели не чувствуешь, что я сильнее?

— Ты первый начал, — пожала я плечами, опуская руку с Гретхен. — Я всего лишь пыталась поговорить.

— Но ты же понимаешь, что выбрала не лучшее время и место для разговора? Да и тема у тебя неподходящая.

— Вирн, я не видела тебя больше года, какое время и место?

— Меня зовут Видар, запомни это, маленькая жрица, если хочешь прожить долгую жизнь. И постарайся забыть все, что ты знаешь о кьеррах.

— Хорошо, забыла. — согласилась я. — Теперь мы можем нормально поговорить?

— А не о чем. Ты опоздала с разговором на целый год. Мне все равно кто такая Инга, и что с ней стало. Даже если она действительно выжила — я не хочу ее знать, для меня она умерла год назад. У меня другая жизнь и этой девчонке в ней нет места. — вспылил Вир, и зеленое пламя в его глазах сменилось тьмой. — Прощай, маленькая жрица, и постарайся больше не попадаться мне на глаза. В следующий раз я не буду таким добрым.

— Вир, ты такой дурак, — тихо прошептала я вслед уходящему парню.

Хлопнула дверь, оставляя меня наедине вместе с осколками разбитого вдребезги мертвого сердца. Треснувший кокон вновь стал целым, обрастая новым, еще более толстым слоем ледяной брони. В том месте, где когда-то билось горячее сердце Инги навсегда застыл холодный снежный ком. Что ж, умерла, так умерла.

Я горько усмехнулась, позволяя легкому безумию еще не совсем утраченных эмоций завладеть мной, сжимая в ладонях острое лезвие Гретхен, вместе с теплой кровью выпуская на волю бушующий в крови дар, выжигая холодом душу.

Усмешка переросла в смех, сменившийся истерикой надвигающегося сумасшествия. Снежный торнадо бушевал вокруг меня, разрастаясь, набирая силу, а я была его эпицентром, «оком бури». Мне больше не нужно быть человеком, я устала страдать и чувствовать. Я — мертвый лёд. Ледяная жрица Ульны. Бездушный воин.

— Ты что творишь? — хлесткая пощечина обожгла щеку, вернув в реальность. Напротив стоял тот самый старик, с которым я только что беседовала.

Мой персональный смерч распался и исчез, под воздействием магии старика.

По птичьи склонив голову набок, и все еще раскинув руки в сторону, я с любопытством наблюдала за его действиями, и злая улыбка сама собой выползала на лицо. Его пощечина разбудила, кроме обиды на Вира, еще и злость. Да кто он такой, чтобы указывать? Мне, жрице Ульны?

Старик замер напротив, не мигая уставившись мне в глаза. Давление воздуха, неприятный звук лопнувшей струны. Я чувствовала, как мой череп вскрывали извне, плавили мысли.

Усилием воли я закрыла глаза и склонила голову, опустив руки вдоль тела и замерев. Рукоять кинжала теплой кошкой свернулась в ладони. Лезвие, все еще перепачканное в моей крови, просто кричало напоить его кровью старика, осмелившегося меня ударить.

В черепной коробке раз за разом били молнии, прошивая тело разрядами электричества в миллионы ватт, скручивая каждую клеточку болевой судорогой, вынуждая подчиниться, сдаться.

Глубокий медленный вдох сквозь стиснутые зубы, резкий выпад вперед и одновременно выдох руны:

— Ссаа… — кинжал оставил глубокий порез на щеке старика, успев подхватить пару капель крови. Давление на голову тут же ослабло, боль исчезла, вернув ясность мыслей. Слизав с кончика лезвия заветные капли, я тут же