четыре человека на курс из десяти блюд, и тут вдруг оказывалось, что двое из них – веганы. Заранее предупредить они, конечно, не удосужились.

– Нельзя отказываться от щедрых порций лазаньи с соусом бешамель, от кусочка рассыпчатого киша! Такая еда поднимает настроение! А влажный торт с ганашем из темного шоколада и апельсина помогает склеить разбитое сердце. Почему он от этого отрекается? Он что, не понимает?

Ария ухмыляется.

– А мне кажется, ты просто представляла, как кормишь Макса ложками нежного крем-брюле, а потом слизываешь ваниль с его сочных губ. А после новости о веганстве с этой фантазией пришлось распрощаться.

– Да ты с ума сошла! – ахаю я. – Ты что такое говоришь?

Слизывать ваниль с его губ? Безумие! Несмотря на умеренную погоду, мне почему-то становится жарко.

Ария роняет ложку на тарелку.

– Ты бы видела свое лицо! Да признай уже, что Макс – горячий и ты о нем думала в этом смысле.

– «Этом смысле»? Тебе сколько, двенадцать?

Меня вдруг разбирает смех, и я хохочу вместе с Арией. Чувствую себя совершенно счастливой: это ощущение приходит с настоящей дружбой, когда вы подкалываете друг друга и можете вместе посмеяться.

Но с Максом, она, конечно, промахнулась. Да, он привлекательный, притягивает взгляд, вызывает во мне какие-то чувства (легкие мурашки, не дрожь!), но это не симпатия. Мне больше по душе Оливер – безопасный, спокойный, вдумчивый. Такие не выделяются из толпы. Ария со своими разговорчиками совсем меня отвлекает.

Она не успевает ответить мне колкостью, как к фургончику приближается мужчина, а сразу за ним – эффектного вида женщина лет шестидесяти. На ней длинный, до лодыжек, шерстяной кардиган цвета фуксии, ветер треплет седые локоны.

– Здравствуй, – степенно кивает мужчина в такой манере, будто у них бесконечный запас времени и нет никакой спешки. – Добро пожаловать на фестиваль. Я Спенсер, это моя жена Нола.

Я жму его протянутую руку, а Нола подходит ближе и обнимает меня. Правда, это сложновато, потому что я в фургоне, а они – снаружи. От них веет родительской любовью и заботой. Пара двигается неспешно, с достоинством, словно они познали эту жизнь и как правильно с ней обращаться.

– Здравствуйте, приятно познакомиться. Выбрали что-нибудь?

– Две порции «Триумфа Никербокера», пожалуйста. Мы с детства их не ели, да, Нола?

Он поворачивается к жене, и та улыбается.

– Это было так давно, что я уж и не вспомню.

– Не хотите ли к ним булочек? Только из печи! – вроде так продают в бизнесе.

– Убедили, – с той же улыбкой отвечает Нола. Есть в ней что-то знакомое, но не могу разобраться, что.

– Присаживайтесь, я сейчас все принесу.

Спустя некоторое время возле парочки вдруг образуется небольшая толпа: все обнимаются и переговариваются между собой, словно они знаменитости.

– Кто это? – шепчу я Арии, накладывая в высокие стаканы домашнее мороженое, крошку из безе, свежие фрукты и взбитые сливки. Они напоминают белую воздушную кровать для вишенки сверху.

Улыбка Арии становится шире, и она отвечает чуть ли не благоговейным тоном:

– Они – элита среди приверженцев «жизни в фургоне». Им обоим под восемьдесят, и они колесят по дорогам уже целую вечность. По сути, это они создали это движение. Помимо этого, они просто милые и добрые люди.

– Под восемьдесят? А так и не скажешь.

Особенно по Ноле с ее светло-серыми волосами и богемным стилем. От смеха по ее лицу разбегаются морщинки, делая ее еще привлекательнее. Она передвигается уверенно и спокойно; так могут только те, кому комфортно в своем теле. Я и завидую, и вдохновляюсь.

– Вот-вот! Я бы больше шестидесяти не дала. Они прелестны! Их так любят, потому что еще давным-давно они стали устраивать свои фестивали, а не просто разъезжать по странам. Это благодаря им у нас теперь есть такая возможность. Сейчас они наконец вернулись, а до этого были несколько лет в Индонезии. А еще в Канаде, Америке, Австралии…

Вокруг пары будто даже воздух другой.

– Я и не думала о том, чтобы ездить в другие страны.

Ария откидывается назад на стуле, прикрывает глаза и кладет руку на животик. Кто-то явно объелся.

– Почему бы и нет? Только сначала давай Великобританию изучим. А потом уж во Францию, Италию, Испанию…

Я режу булочки и смазываю половинки джемом, чтобы потом добавить топленые сливки. Я размышляю о том, каково было бы ездить в другие страны, открывать для себя их кухню. Посещать все – от пригородных маленьких кафе до роскошных ресторанов. Я всегда хотела расширить свои кулинарные горизонты, но у меня не было времени.

В редкие моменты, когда у меня был отпуск, мы ездили в Корнуолл к родителям Каллума. Они были сдержанными и холодными людьми, и я так и не завоевала их расположения, хотя очень старалась. Конечно, я бы предпочла путешествовать, но отдавала предпочтение выбору Каллума. Он же хотел в праздники увидеть своих родителей – как можно этому отказать?

Я закончила сервировку булочек, оторвала пару листиков мяты с горшочка рядом и положила их с краю тарелки.

– Откуда у них деньги на путешествия?

Я наблюдаю спину Арии: девушка изучает холодильник с витриной и приготовленными сладостями. Понятия не имею, откуда в этой стройняшке место для такого количества еды, но прекрасно, что у меня есть такой увлеченный дегустатор.

– О, – глухо откликается она. – Они продают всякие прикольные вещицы. Нола мастерит ловцов снов, ткет коврики, все в этом духе. Они очень креативные, увлекаются текстилем. Такой батик привезли из Индонезии – загляденье! Но я уверена, что у них были времена, когда не хватало денег даже на еду. Но у кого такого не бывало? Нола и Спенсер – пример того, что такая жизнь возможна даже в долгосрочной перспективе, главное – желание.

Какая прекрасная история любви! Они вместе исследовали этот мир, встречали рассветы и закаты, занимались своим бизнесом, жили на всю катушку…

– Ого. Я-то даже больше года не рассматривала. Думаешь, они скучают по обычному дому?

– Фургон и есть их дом. Даже когда они путешествуют, они всегда знают, что могут вернуться туда, где его припарковали.

Интересная мысль. И правда – их дом там, где они припарковали фургон. Даже я уже так привязалась к Поппи, что не продам ее, даже если решу бросить такой стиль жизни.

– А, точно, – говорит Ария между делом, будто только вспомнив. – Они родители Макса.

– Ну ты хитрюга! Ты знала!

Ну конечно! Те же кошачьи глаза у Нолы, густые, как грива, волосы у Спенсера даже на восьмом десятке. Могла бы и догадаться.

– Но они вроде не веганы.

– Похоже, что нет, – пожимает плечами Ария.

Интересно. Высовываясь наружу, я подаю