– Понятно, – говорю я, решая, что пора взять будущее в свои руки. – Ну что ж, пойду угощу его пятнистым диком, может, ему понравится.

Ария смеется, и я выскакиваю наружу.

В моих руках контейнер со всякими вкусностями, и я подбадриваю себя как могу. Все будет нормально. Держись спокойно, уверенно, остри, если будет возможность. Когда я подхожу к нужному месту, то вижу, что Макс склонился над чем-то в фургоне. Его джемпер слегка задрался, обнажив спину. Я резко застываю. Есть в этом что-то сексуальное, в этом невинном участке кожи… Мышцы перекатываются под его кожей, и я не могу оторвать взгляд.

Вдруг мужчина поворачивается, застав меня врасплох.

– Я не пялилась, – выпаливаю я. Черт!

– Правда? – Макс поднимает бровь. Все мои силы уходят на то, чтобы не развернуться и не убежать. Знаю я таких. По глазам видно, что девушки для него – просто игра. Добыча, с которой он поиграется и бросит. Мне это не надо, участвовать в таком не собираюсь.

За ним, сущим дикарем, явно тянется след из разбитых сердец, и я сочувствую тем девушкам, которые сходили по нему с ума. Назовите меня самоуверенной, но он не похож на того, кто может остепениться с одной-единственной.

Макс сверлит меня взглядом. Надеюсь, я не сболтнула чего-нибудь вслух. Было бы не впервой.

– Так вот, – говорю я. – Ты ушел, и я не успела тебя угостить. Ты все-таки уступил мне место. Это пирог с патокой и, эм-м, пятнис…

Он выставляет свою громадную руку. На ней переплетаются похожие на этнические тату, завершая образ плохиша.

– Спасибо, не надо. Я не употребляю сахар.

– Чего? – С каких пор плохиши не едят сахар? – Почему?

– Правда хочешь знать почему? – его кошачьи глаза сверкают. Как он это делает? Я так не умею. Они у меня голубого цвета, обычные и довольно скучные, а у него аж переливаются. Нечестно как-то.

– Конечно. Хотя я уже догадываюсь: тело – это храм и все такое, да? И из-за этого ты лишаешь себя радости…

Макс снова смеется и качает головой. Я замолкаю, не закончив предложения.

– В сахаре нет ничего полезного.

– В смысле нет? А счастье, которое ты испытываешь за тарелкой панкейков с тягучим шоколадным соусом?

– Обработанные углеводы я тоже не потребляю. Они превращаются в сахар в организме.

У меня отваливается челюсть.

– Еще скажи, что свиные отбивные – это вредно…

– Вредно. Как и все остальные продукты животного происхождения. Я веган, – сообщает он, и от его слов мое сердце замирает. Веганы – та еще проблема для поваров. Настоящая головная боль. С ними всегда нужно повозиться.

– Веган? – переспрашиваю я.

Да не может такого быть. Он же выглядит как пещерный человек! Я представляю, как Макс вгрызается в подкопченную ножку индейки у костра или достает из-за кожаного ремня нож и вонзает его в громадный стейк. Он подносит его ко рту, на губах поблескивает жир…

– Веган, – подтверждает мужчина.

Да это богохульство!

– Из-за животных?

– Из-за животных, планеты и природы.

Чтоб тебя…

– А ты не скучаешь по мясу и молочке?

– Нет. И чего ты так удивляешься? Ты же не пробовала.

Что-то все стали разбрасываться этой фразой по отношению ко мне… От мысли о веганстве меня трясет: я бы не смогла к этому прийти, даже если на кону любовь или деньги. Я шеф, в конце концов.

– Нет-нет. Даже не пытайся. Я бы не смогла жить без сливочного камамбера и большой горки пармезана на моей порции пасты. Я бы буквально умерла. А молоко? Молочные коктейли такие вкусные…

– Есть сыр из кешью, миндальное молоко, другие заменители…

Я поднимаю руку.

– Сыр из кешью – это не сыр.

Макс вскидывает бровь, словно понимает в этом больше меня.

– Ты хоть пробовала?

Я хочу сложить руки на груди в защитном жесте, но не могу – они заняты контейнерами с пудингом, который он буквально называет отравой.

– Конечно нет.

– Начни со смузи с миндальным молоком. Поверь мне, твое тело скажет тебе спасибо.

– Скажет спасибо? Что это ты имеешь в виду?

Ну да, у меня чуть более пышные объемы, чем у других. И что, стыдить меня теперь за это?

Макс хмурится.

– Я имею в виду, что у тебя будет больше энергии…

– Спасибо, меня полностью устраивает коровье молоко. Знаешь, оставайся при своих взглядах, – скорее «извращениях», – а я останусь при своих.

Мужчина смотрит на меня так пристально, будто пытается загипнотизировать. Как вообще можно готовить вегану? А как же свиная запеченная грудинка по-азиатски, хрустящая, покрытая липким соусом? Или томленая баранина с розмарином и тмином? Или…

– Ты ведь в курсе, что говоришь это вслух?

Убейте меня.

Макс поднимает руки, словно сдаваясь, но на его лице все та же ухмылка, которая меня жутко раздражает.

– Ну, если передумаешь, то знаешь, где меня найти.

Он указывает на свой фургон. Около него есть вывеска: кафе «С пользой и вкусом». До этого я ее не заметила, потому что широкая фигура Макса попросту закрыла мне свет. Человек-парадокс.

– Спасибо, это вряд ли. Я пошла. Хорошего дня.

Я разворачиваюсь на каблуках и иду обратно к Поппи. Меня почему-то покачивает.

– Ну что? – спрашивает Ария, когда я переваливаюсь за порог и сразу иду на кухню.

– Он! Он…

– Да что?!

Я набираю побольше воздуха в легкие и выпаливаю как на духу:

– Он веган!

Ария хохочет, запрокинув голову.

– Сюжетный поворот! Как он с такой горой мышц живет на овощах? Это вообще возможно?

Она качает головой и включает чайник.

– Не знаю! И еще…

– М-м?

– Он не ест сахар! И обработанные углеводы!

Ария хмыкает.

– Серьезно? Видимо, он уже достаточно сладкий. – Девушка задумывается и прикладывает палец к подбородку. – Нет, наоборот. Скорее он с перчинкой.

Она поигрывает бровями, на что я вздыхаю:

– Да это просто невозможно!

– А тебе-то что? – спрашивает Ария с подозрением. – Ты обычно так себя не ведешь.

Я мотаю головой: она что, прикидывается дурочкой?

– Я не понимаю, как так можно жить! Представь: у тебя был ужасный день, ты пропустила свой автобус, а на улице – дождь с градом. Ты приходишь домой злая, вымокшая и кладешь себе тарелку горячей пасты с чесночком, пармезаном и насыщенным сливочным соусом. Ну что может быть лучше? Как от этого можно отказаться? И потом…

Ария выставляет ладонь.

– Это я поняла. Но почему тебя волнует, что он веган, который не употребляет сахар и углеводы?

Она танцует бровями, блестящими, как гусеницы.

– Ну, – мешкаюсь я. – Я же только что объяснила!

Действительно, почему? Может, из-за работы? Не раз происходило такое, что к нам приходили