Он не желал, чтобы она старалась проникнуть в его тайны. Не желал, чтобы она знала, сколько ночей он просыпался в холодном поту, борясь с когтистой лапой, сжимавшей горло и не дававшей дышать, дрожа от воспоминаний о гибели Анвара. А прошлой ночью Мехмет, к сожалению, сказал слишком много. Открыл свою душу.

И все же воспоминание о нежности Марджаны изгнало кошмары, завладевшие, казалось, каждым уголком его души. Изгнало не в первый раз. С той ночи любви в развалинах он все время чувствовал возникшую между ними невидимую связь. Она была его ангелом-хранителем, любящим духом, который стоял за его плечом, заботился, защищал и спасал.

Он потерял счет ночам, когда она уговаривала и успокаивала его. Иногда просто звала по имени, пробуждая от кошмара. Иногда пела колыбельную, убаюкивая его. Иногда он даже вел с ней длинные воображаемые беседы. В последний год войны он, наверное, сошел бы с ума, если бы не она.

Как можно жить в мире с собой, когда твой лучший друг отдал свою жизнь ради тебя? Мехмет, не отрывая глаз, смотрел на переливающиеся золотистые отблески солнца в голубой воде. Смотрел и не видел их. Если бы не он, Анвар вообще не пошел бы в армию. Анвар был его лучшим другом, и без всяких уговоров он последовал за Мехметом. Глупцы — они верили словам о высоком предназначении! Об освобождении, которое несут варварам закатного берега.

Мехмет стиснул зубы. Недаром он отказывался говорить о гибели друга с кем бы то ни было. Даже сейчас не мог рассказать, какую огромную вину чувствует. Не мог рассказать никому, даже ей, Марджане.

«Упрямый осел! Ты должен был, обязан был остаться с ней, оставить ее рядом! Она не виновата в твоих бедах! Она лишь пытается помочь тебе! Неблагодарная скотина!»

Прищурившись от ослепительно яркого света, Мехмет повернулся и оперся спиной о поручень. Он хотел увидеть Марджану в тот момент, когда она поднимется на палубу. Потому что желал ее. Желал страстно. Огонь, зажженный ими в руинах, все еще полыхал между ними. Ему не нужно никаких доказательств — он знал, он чувствовал это. Но после вчерашней ночи ему придется потратить немало сил, чтобы убедить в этом Марджану.

Вчера он отпугнул ее, но сейчас был намерен исправить ошибку. Дать ей понять, что тоска и скорбь о погибшем друге не имеют ничего общего с его чувствами к ней.

Девушка увидела Мехмета, как только поднялась на палубу. Вспомнив о собственном бесстыдстве прошлой ночью, она чуть не споткнулась. Даже после неспокойного сна сердце все еще жгли его слова.

Когда он шагнул ей навстречу, она расправила плечи и гордо вскинула голову. Его черные волосы растрепало ветром. Теперь он казался моложе и куда уязвимее.

Не успела она раскрыть рот, как Мехмет предупреждающе поднял руку:

— Я должен извиниться, мой ангел. Знаю, вчера ночью ты всего лишь хотела мне помочь.

— Очень хотела, — настороженно пробормотала она.

— Я не люблю говорить о своих кошмарах.

— Я так и поняла, — сухо бросила Марджана. — Но не стоит бояться, что я повторю свою ошибку. Я больше не попытаюсь утешить вас.

— Поверь, я буду невероятно сожалеть об этом. Прошлой ночью мне страстно хотелось поцеловать тебя, и не только поцеловать. Просто я знал, что если прикоснусь к тебе, уже не смогу остановиться.

Судя по пристальному мрачному взгляду, он говорил правду.

— Ну что ж… пусть так. Поздно говорить об этом, — пожала плечами Марджана.

— Нет, совсем не поздно, — возразил Мехмет и, подойдя ближе, накрыл ладонью ее затылок и припал к губам. Поцелуй был жестким, чувственным, исступленным… намеренно возбуждающим.

Марджана, охнув от изумления, так растерялась, что и не думала сопротивляться. Как может единственный поцелуй сотворить с ней такое? Как может отозваться во всем ее существе, наполнить его пьянящими волнами ощущений? Все ее чувства мгновенно возродились к жизни, а опаляющий жар всколыхнулся внутри.

И все же поцелуй показался ей слишком коротким. Мехмет так же внезапно отступил. Девушка продолжала стоять, лишившись дара речи, ежась под его бесцеремонным взглядом. Должно быть, увиденное ему понравилось — в синей глубине глаз зажглось чисто мужское удовлетворение.

— Я так и думал, — хрипло пробормотал Мехмет. — Ты больше не сможешь изображать безразличие. Так же, как и я.

Марджана, подняв подбородок, пронзила его негодующим взглядом.

— Кто позволил вам столь бесцеремонно обращаться со мной! Тем более здесь, где любой из команды может нас увидеть?

— В следующий раз я постараюсь найти более уединенное место.

— Следующего раза не будет!

— Конечно будет. Ты только что доказала мою правоту.

— Какую еще правоту?

— Я хочу тебя, милый ангел. И ты хочешь меня так же сильно.

Марджане пришлось признать, про себя, разумеется, что это чистая правда. Она хотела его — безумно. Но не доставит Мехмету удовольствия, подтверждая правоту его слов.

Проклиная свою пылкую натуру, она глубоко вздохнула и порылась в кармане. Вынула острый четырехдюймовый стальной клинок и показала его Мехмету.

— Как видите, — объявила она, — у меня есть свой нож.

Настала очередь Мехмета насторожиться.

— Не волнуйтесь, я не собираюсь бросать его в вас, — снисходительно обронила Марджана. — Просто подумала, что можно устроить состязание.

— Состязание?

— Да, по метанию ножей. Это развлечет нас обоих. Поможет скоротать время. Что? — спросила она, когда Мехмет оценивающе смерил ее взглядом. — Боитесь проиграть?

Его губы изогнулись в нерешительной, но, вне всякого сомнения, веселой улыбке.

— Может, мне и стоит бояться. Я начинаю понимать, насколько опасно тебя недооценивать.

— Вы совершенно правы, шейх. Это крайне опасно… К тому же вы легко сможете обыграть меня — я давно не практиковалась, — вздохнула Марджана, пока они расставляли бочонки различной высоты и на различных расстояниях и рисовали кружки.

— Но я надеюсь на победу. Я быстро учусь!

— Я помню, — блеснул глазами Мехмет.

При этом недвусмысленном напоминании Марджана порозовела, но следующее замечание Мехмета вывело ее из себя.

— Если я выиграю, в качестве приза потребую тебя.

— Вот еще! Этот приз слишком велик для вас, мой шейх! Думаю, пары золотых дублонов будет вполне достаточно!

Когда она сделала первый бросок и нож вонзился в дюйме от кружка, Мехмет одобрительно кивнул.

— Кто научил тебя так орудовать ножом?

— Наставник…

— Похоже, он постарался на совесть…

«О да, почтенный инбаши… Ты этого и представить не можешь», — подумала Марджана.

— Верно, но на нашем острове к необычным женщинам относятся гораздо более снисходительно. Впрочем, и неотразимых мужчин у нас хоть отбавляй. Я как-то знала пирата, обожавшего метать ножи в живые мишени.