– Вот и все, – спокойно сказал Дэвид.

– Ты убрал эту штуку? – спросила Лорел, не поднимаяголовы.

– Ага, – ответил он странным, голосом. – Слушай, тыдолжна это увидеть.

Любопытство взяло вверх над страхом, и Лорел выглянула из-заДэвидова плеча.

– Что? Он осторожно надавил на кончик ее среднегопальца: вышла капелька прозрачной жидкости.

– Что это?!

– Меня больше волнует другое; она не красная.

Лорел воззрилась на свой палец.

– Э-э, можно?… – Дэвид показал на коробку с предметнымистеклами.

– Конечно… – безучастно проронила Лорел.

Дэвид достал тонкое стекло и прижал к ее пальцу.

– Можно взять несколько?

Она только кивнула.

Отложив три готовых стекла, Дэвид зажал палец Лорел ваткой,и она спрятала руки между коленями. Он сел рядом, коснувшись ее бедром.

– Лорел, так всегда бывает, когда ты порежешься?

– Я сто лет ничем не резалась.

– Ну, хоть коленки-то в детстве разбивала…

– Скорей всего, но… – Лорел умолкла, не припомнив ниодного случая. – Не знаю. Не помню.

Дэвид погладил ее волосы.

– Лорел, у тебя когда-нибудь шла кровь… хоть откуда?

Она поняла, на что он намекает, однако правду отрицать немогла.

– Не знаю. Честное слово, я не помню ни одного случая.

Дэвид подсел к микроскопу и вставил новое стекло, затемдолго рассматривал его в окуляр. Поменял стекло, посмотрел снова. Досталнесколько стекол с красными пятнышками и изучил их.

Все это время Лорел не шевелилась.

Наконец Дэвид повернулся.

– Лорел, что, если у тебя нет крови? Вдруг в твоихвенах течет только эта прозрачная жидкость?

Она покачала головой.

– Это невозможно. У всех есть кровь, Дэвид.

– У всех и клетки животные, а не растительные… а у тебянет, – возразил он. – Ты говорила, что твои родители не доверяют врачам. Тебяхоть раз осматривал доктор?

– Когда я была совсем маленькой. Вчера как раз отцаспрашивала… – Лорел вытаращила глаза. – Господи! – Она пересказала Дэвиду папинуисторию. – Значит, он все понял!

– Почему же не сообщил родителям?

Лорел покачала головой.

– Не знаю.

Несколько секунд Дэвид молчал, нахмурив лоб, потомнеуверенно спросил:

– Можно, я кое-что попробую?

– Если хочешь вспороть мне живот и посмотреть кишки –нельзя.

Дэвид прыснул.

Лорел даже не улыбнулась.

– Я хотел бы замерить твой пульс.

Волна облегчения и радости застала Лорел врасплох. Оназахохотала и долго не могла остановиться. Дэвид молча наблюдал за ее истерикой,пока Лорел наконец не взяла себя в руки.

– Извини, – тяжело дыша, проговорила она. – Просто… этогораздо лучше вскрытия!

Дэвид чуть улыбнулся и закатил глаза.

– Давай сюда руку.

Он положил два пальца на ее запястье.

– У тебя прохладная кожа… И как я раньше не замечал?

Дэвид умолк и сосредоточился на своем занятии. Потом переселсо стула на кровать.

– Дай-ка на шее попробую.

Одной рукой придержав ее голову, он плотно прижал пальцы кправой стороне шеи. Лорел чувствовала на щеке его дыхание, и хотя Дэвид нарочноне смотрел ей в лицо, она не могла отвести от него взгляда и заметила несколькомелочей, которых не видела прежде: маленькую россыпь веснушек вдоль линииволос, шрамик под бровью и длинные, изящно изогнутые ресницы. Лорел даже непочувствовала, что Дэвид напрягся и давит сильнее. Когда у нее перехватилодыхание, он испуганно отпрянул.

– Больно?

Она покачала головой, стараясь не думать о том, как близкоони были друг к другу.

Через пару секунд Дэвид убрал пальцы. Лорел не понравилсяего взгляд и тревожная морщинка между бровей.

– Ну, что?

Он покачал головой.

– Сперва надо убедиться. Не хочу напрасно тебя пугать.Можно… можно, я послушаю твое сердце?

– Э-э… стетоскопом?

– У меня нет стетоскопа, но если… – Дэвид замялся. –Если приложить ухо к груди, можно четко расслышать сердцебиение.

Лорел немного расправила плечи.

– Хорошо.

Дэвид положил руки ей на ребра и медленно склонил голову.Лорел старалась дышать ровно, но сердце ее наверняка колотилось каксумасшедшее. Теплая щека Дэвида приятно грела кожу над вырезом блузки.

Несколько долгих секунд спустя он поднял голову.

– Ну?

– Шщш… – Дэвид прижал ухо к ее груди но уже через парусекунд выпрямился. Ничего, – тихо проговорил он. – Пульса нет ни на запястье,ни на шее. В груди тоже ничего не слышно. Она как будто… пустая.

– Что это значит, Дэвид?

– У тебя нет сердцебиения, Лорел. И возможно, нетсердца.

Лорел дрожала всем телом. Она чувствовала на себе лишь рукиДэвида, теплые и крепкие, больше ничего. Он был ее спасательным тросом, безнего она не пережила бы этого ужаса.

– Что мне теперь делать?

– Ничего, Лорел.

– Ты прав, – мрачно проговорила она. – Надо толькодождаться, пока отомрут все остальные части моего тела.

Дэвид еще крепче прижал Лорел к себе и погладил ее волосы.Она приникла к его груди, борясь со слезами и пытаясь дышать ровнее.

– Нет, – прошептал Дэвид ей на ухо. – Ты не умрешь.

Он потерся о нее колючей щекой, на которой уже пробиваласьредкая щетина, и кончиком носа провел вдоль скулы. Лорел перестала плакать,сосредоточившись на своих ощущениях. Кожа Дэвида была такой теплой по сравнениюс ее кожей, всегда холодной!… Мягкие губы скользнули по ее лбу, и спина тут жепокрылась мурашками. Веки открылись по собственной воле, и все мысли исчезли вокеане его голубых глаз.

Дэвид едва ощутимо коснулся ее губ, и Лорел захлестнуланевероятная волна тепла – такое она испытывала впервые.

Она не пошевелилась, и Дэвид поцеловал ее уверенней. Вмгновение ока он стал частью бушующего внутри Лорел шторма: она обвила егоруками и притянула к себе – ближе, крепче, стараясь вобрать его чудесное тепло.Сколько длился их поцелуй – секунды, минуты или часы, – Лорел не знала: времяисчезло, пока Дэвид прижимал ее к себе и окутывал своим нежным теплом.