— А ещё у вас безупречный вкус, господин Брутус, — заметила Ровена. — Я до сих пор нахожусь под впечатлением от вашего дома. Он легко может соперничать с королевским дворцом!

— И он полностью в вашем распоряжении, моя госпожа. Как и я сам, — последнюю фразу он произнёс особенным тоном, определённо вложив в неё двойной смысл. И хотя его слова не прозвучали вульгарно, но Брутус однозначно проявлял к ней интерес не только как к политическому союзнику. Пожалуй, это даже неплохо. Куда проще иметь дело с мужчинами, изначально расположенными к продуктивному сотрудничеству.

Рядом недовольно засопел Харо. Краем глаза Ровена заметила, как его ладонь опустилась на пояс, поближе к ножам. О боги, о чём он только думает!

— Вы очень любезны! — Ровена нацепила самую очаровывающую улыбку, на какую была способна, и, не сводя глаз с хозяина дома, двинула ногой по сапогу Сорок Восьмого.

Брутус кивнул и, приказав сервусу наполнить чашу гостьи вином, приступил к трапезе. Ровена для вежливости отведала аппетитной индейки и немного миндальной нуги. Вино приятно вскружило голову, светская беседа расслабляла, и через некоторое время от напряжения не осталось ни следа, а после третьей чаши она и вовсе видела в Брутусе не только любезного хозяина и будущего союзника, но и достаточно интересного мужчину, даже в каком-то роде друга. И только когда служанка отнесла последнее блюдо, освободив стол и оставив на нём лёгкую закуску, магистр перешёл на высокий язык, наконец произнеся то, чего Ровена с нетерпением ждала всё это время:

— Я много размышлял о нашей беседе на тракте. Буду честен, я ещё долго сомневался в ваших словах… — он приподнял руку, предупреждая возмущение Ровены. — Прошу, выслушайте меня. Господин Максиан ещё в прошлом отличился своим, так сказать, нестандартным отношением к осквернённым, и вы не могли не знать об этом. Но я верю вам, моя дорогая гостья. Даже я не подозревал о его связях с сопротивленцами, поэтому было бы несправедливо требовать от вас какой-то особой прозорливости.

Ровене стоило огромных усилий не выдать своего ликования. Ещё одна победа! Неужели пророчество шамана сбывается? Неужели ей и впрямь предначертано носить корону?

Она украдкой посмотрела на Харо, желая разделить с ним свою радость, но он ответил на её взгляд лишь блеском своих чёрных как бездна глаз. Только сейчас Ровена вспомнила, что он не говорит на высоком языке, и наверняка не понял ни слова из речи магистра.

— Я безгранично счастлива слышать это от вас, господин Брутус! — Ровена пригубила из чаши. — И я прекрасно понимаю ваши сомнения, но, как вы сами признались, подлость и двуличность господина Максиана была далеко не очевидна. Столько лет возглавлять Сенат и в то же время так цинично относиться к собственному народу… Это возмутительно!

Пока она говорила, Брутус задумчиво изучал Харо. Впрочем, возможно он просто смотрел на что-то в его стороне.

— Да, экс-принцепс действительно опытный политик, — медленно проговорил магистр. — Но, стоит отдать должное, только благодаря ему вы сейчас здесь, и наш союз может оказаться очень эффективным.

— В этом я не сомневаюсь! Что стоит Легиону с его могуществом объединить влиятельные семьи в своих интересах? И всего лишь за это вы получите особый статус, станете независимой республикой и освободитесь от всех обязанностей и податей. Звучит весьма соблазнительно, вы не находите?

— Не соблазнительнее вашего прекрасного личика в золотом сиянии короны, Ваше Высочество. Что ж, мне ещё предстоит посоветоваться с остальными магистрами, но, уверяю, их решение вас обрадует. Однажды они поддержали вас, поддержат и на этот раз.

— И как долго мне ждать их ответа? — его заявление немного приглушило радость Ровены. Оказывается, согласие первого магистра ещё не означает согласие Легиона. А что, если кто-то из других работорговцев прельстится королевской наградой за её голову? Совсем не радужная перспектива… — Вам же прекрасно известен мой нынешний статус. Юстиниан заплатит любые деньги, чтобы заполучить меня. Но прошу, напомните вашим компаньонам, что независимость Легиону не видать, пока на троне этот проклятый узурпатор!

Брутус многозначительно подмигнул:

— Не волнуйтесь, моя принцесса, у Юстиниана нет того, что могло бы обольстить хоть кого-то из магистров.

Его заверения казались убедительными, и впервые за эти невероятно сложные месяцы Ровена по-настоящему осознала, насколько близка к вожделенной цели. Вот он — исторический момент! Рубеж, когда старая система уже бьётся в агонии, а новая только начинает зарождаться. Да, перемены обойдутся немалой кровью, но даже через сотни лет осквернённые, впрочем, как и свободные, будут чтить и помнить её имя, потому что при её правлении Прибрежье станет могущественным и справедливым государством!

Беседа с магистром продлилась до самой ночи. Как оказалось, богатых семей, недовольных правлением Юстиниана, куда больше, чем Ровена предполагала. Войска под юрисдикцией короля были слабы и беспомощны перед опасными тварями и уруттанцами, регулярно разоряющими поселения и караваны. Полиция погрязла в коррупции, а налоги росли чуть ли не ежегодно. Максиану кое-как удавалось сдерживать алчность и Сената, и монарха, но сейчас, когда принцепсом стал канселариус, будущее государства выглядело совсем не оптимистично. Теперь полиция могла ворваться в любой дом и арестовать кого угодно, а это только первый месяц дядюшкиного «правления». Магнаты страны роптали, насторожённо наблюдая за распоясавшимся монархом. Наверняка они охотно поддержат новую королеву, если пообещать им стабильность и сносные условия. Судя по всему, своими кознями дядя сам себе вырыл яму.

Захмелевшая, но абсолютно счастливая Ровена, тепло попрощавшись с новым союзником, отправилась к себе в спальню.

— Я же говорила, у нас всё получится, — поднявшись по лестнице, она обхватила руку Харо. — А ты сомневался во мне, помнишь?

Он лишь укоризненно покачал головой.

— Ну что опять тебе не нравится? — остановившись у спальни, Ровена возмущённо насупилась. — Вечно ты всем недоволен. И скажи мне на милость, что за глупые выходки там, в гостиной? Это что, ревность? Признавайся!

Харо мягко сжал её плечи:

— Я просто хочу уберечь тебя от беды, принцесса. Этот Брутус — месмерит в овечьей шкуре. Ты должна вести себя предельно осторожно, а вместо этого распиваешь с ним вино, как со старым приятелем!

Внизу живота разлилось знакомое тепло. Такое иногда случалось, когда Харо прикасался к ней, а его негодование только раззадоривало, так и хотелось подразнить его немного. Рассмеявшись, Ровена стянула с него маску и, привстав на носочки, приблизилась к его губам своими:

— А мне он показался вполне приятным господином.

— Неужели? — его дыхание обжигало, глаза тускло поблёскивали в полумраке.

— Всё-таки ты ревнуешь! — она скользнула пальцами по его шее и прижалась к нему, застыв в ожидании поцелуя.

— Ты пока не принадлежишь мне, Ровена. Я не имею права на ревность, — Харо произнёс это сдавленно, едва слышно.