Магистр слушал внимательно, пристально глядя ей в глаза. Казалось, он видел её насквозь, читал мысли и самые потаённые желания. Ей вдруг захотелось, чтобы на месте Шестьдесят Седьмого сидел Харо. Даже его молчаливое присутствие придавало уверенности и ощущение безопасности, но здесь, внутри кареты, способность Шестьдесят Седьмого была уместнее.

— Допустим, я поверил вам, — произнёс Брутус, — и Легион согласится стать вашим союзником. Но без поддержки Сената, увы, ваши шансы получить корону удручающе ничтожны.

— Насколько мне известно, в Прибрежье кроме сенаторов есть ещё достаточно много влиятельных персон, и с большинством из них вы, если верить слухам, состоите в весьма тёплых отношениях. К тому же смею предположить, сановников в друзьях у вас тоже предостаточно. Напомню вам, господин Брутус, если Легион поддержит меня, Опертам станет независимой республикой. Вы ведь к этому стремитесь, не так ли?

Брутус задумчиво потёр подбородок:

— Пожалуй, это лучше обсудить в более располагающей обстановке. Не сочтите за грубость, Ваше Высочество, но захудалая таверна у тракта не самое подходящее место для будущей королевы. Я буду счастлив предложить вам свой дом в качестве убежища, если, разумеется, вы не предпочтёте остаться здесь.

— Я с удовольствием приму ваше предложение, — Ровена перешла на общий язык, давая понять скорпионам, что всё идёт наилучшим образом. Правда, улыбка, которой она одарила Брутуса, вышла немного неестественной, но это вполне можно списать на усталость или волнение. — Надеюсь, в вашем доме найдётся место и для моих рабов?

Сидящий рядом Шестьдесят Седьмой вздрогнул. Похоже, его привела в ужас мысль, что придётся жить под одной крышей с первым магистром Легиона. Ровена прекрасно понимала его опасения, но золото почти на исходе, а слухи об их побеге рано или поздно доберутся до Опертама. Как бы абсурдно это ни выглядело, но в их положении находиться рядом с врагом намного безопаснее.

Брутус оказался на удивление приятным и интересным собеседником. Галантный и обаятельный, он напоминал Ровене одного героя из старинного романа, в коем справедливость восторжествовала самым впечатляющим образом. И если поначалу магистр виделся Ровене холодным и циничным мерзавцем, то теперь она была восторге от его остроумных шуток и захватывающих историй, которыми он развлекал её всю дорогу до своего особняка. И ей ни на минуту не пришлось пожалеть, что из-за плотно закрытых штор не удалось посмотреть на город. Удивительно, насколько первое впечатление порой бывает обманчивым!

Гостеприимство магистра поразило Ровену не меньше. Он щедро предоставил ей уютную комнату с завораживающим видом на заснеженную вершину давно потухшего вулкана, а убранство спальни могло легко соперничать с королевской. На её фоне прежние покои во дворце теперь казались серой каморкой для прислуги. Комнату наполнял аромат нарциссов в серебряной вазе, украшающей лакированный столик. Вдохнув сладкий аромат, Ровена с наслаждением растянулась на просторной кровати, рассматривая витиеватую резьбу позолоченных перекладин. Ветерок, ворвавшийся из распахнутых настежь дверей балкона, игриво колыхнул шифоновый балдахин, ласково коснулся щеки и унёсся прочь, обратно на волю.

Молоденькая сервус с миловидным личиком наполнила ванну и помогла избавиться от платья. И пока Ровена нежилась в тёплой воде с молоком, ей успели принести новую одежду. Всё это казалось волшебным сном. Даже в замке к ней не относились с таким трепетным почтением. Сервус искусно уложила её волосы, украсив золотым гребнем с самоцветами, помогла справиться с корсетом и повела в гостиную, где, по её словам, уже ожидал хозяин.

Харо, всё это время стерегущий вход в спальню, не отходил от Ровены ни на шаг. В присутствии служанки заговорить он не решился, но судя по тяжёлому взгляду, особого восторга от пребывания в этом доме он не испытывал. Она старалась не думать о предстоящем с ним разговоре — ничего приятного он не сулил. Вместо этого Ровена любовалась интерьером особняка с его мраморными стенами, изысканными вазонами с цветами, замысловатыми розетками и мебелью с ажурной резьбой. Всё это настолько отличалось от замка с его лаконичной архитектурой и незатейливым декором, что ей подумалось, будто она очутилась в совершенно другом мире, а не в соседнем городе всего за несколько сотен километров от столицы.

Сервус услужливо распахнула двустворчатую дверь и с низким поклоном пропустила их вперёд. Тёмно-зелёные жаккардовые шторы с выбитыми серебряной нитью виноградными лозами были аккуратно подобраны, гостиную заливал мягкий солнечный свет, из приоткрытых окон веяло свежестью весны и сладостью садовых цветов. Брутус сидел в глубоком кресле с позолоченным орнаментом, держа в руке сверкающую драгоценными камнями чашу. Рядом с ним неподвижным изваянием стояла полуобнажённая рабыня с пышной копной смоляных волос и красивым, почти кукольным лицом. Ровена не смогла разобрать её номера, но судя по его длине, та была из скорпионов. Значит, не простая наложница для услады глаз.

Никто из уже виденных в этом доме женщин-осквернённых не носил положенной формы: то ли магистр ставил себя выше закона, то ли рабыни никогда не покидали территории особняка. Впрочем, они спокойно могли переодеваться при надобности, и всё же непривычно было видеть скорпиона в откровенном наряде и украшениях.

Круглый стол чёрного дерева, ценимого в Прибрежье чуть ли ни на вес золота, ломился от разнообразных угощений. Здесь были и запечённая индейка с овощами, и куски сочного жареного мяса, и кукурузный хлеб, от которого всё ещё исходил пар, и пироги с разнообразной начинкой, и сушёные фрукты вперемешку со знаменитыми опертамскими сладостями. Ровена, привыкшая к сдержанности, даже в какой-то мере скромности, никак не могла понять, что чувствовала, находясь здесь: будь то неловкость или восхищение — ощущение сказочности происходящего не покидало её ни на минуту.

Поднявшись, Брутус смерил её оценивающим взглядом — вот опять проскользнул тот холодок, от которого мурашки по коже, — и любезно проводил до приготовленного для неё места. Харо, как и принято осквернённым, остановился поодаль в ожидании, пока все не рассядутся по местам.

— Ваша красота обворожительна, Ровена! — Брутус вернулся к своему креслу и поднял чашу в её честь. — Поистине, корона послужит вам достойным украшением.

Раздался пронзительный скрежет, и, вздрогнув, Ровена недоуменно посмотрела на Харо. Тот с невозмутимым видом сдвинул на место задетое им кресло и коротко поклонился, причём его поклон предназначался только ей, и сделал он это явно умышленно. Брутус окинул Сорок Восьмого цепким взглядом, но, к счастью, обошёлся без замечаний о непростительной дерзости осквернённого.

— Теперь у вас нет нужды в телохранителях, принцесса, — намеренно ли или по привычке, Брутус продолжал говорить на общем языке. — Поверьте, здесь вы в полной безопасности.

— И тем не менее, рядом с вами скорпион, — она ответила магистру мягкой улыбкой, — пусть и не уступающий в красоте любой высокородной даме.

— Вы меня подловили. Признаюсь, красота в любом её проявлении — моя слабость.