тесная клетушка, где едва умещались соломенный тюфяк и сундук с исподним. Расиния уплатила хозяину орел за разрешение воспользоваться этой клетушкой, и двое носильщиков де Борнэ остались нести стражу за дверью, бросая тяжелые взгляды на стоящих напротив Фаро, Бена и Сартона.

— Что ж, — сказал де Борнэ, — надеюсь, вы запаслись хорошим объяснением.

— Мы видели выступление Дантона, — проговорила Расиния. — И были весьма впечатлены.

— Еще бы! Он самый настоящий гений.

— Мне стало интересно, сколько… стоят его услуги.

Де Борнэ неприятно ухмыльнулся.

— О, я вижу, к чему вы клоните. Вы, знаете ли, не первая, кто является сюда поразнюхать, что и как.

Расиния как можно небрежнее пожала плечами.

— Но это же естественно. Человек с таким даром может, на мой взгляд, затребовать любую плату за свои труды.

— Возможно, но… вы ведь говорили с Дантоном, верно? Он… не такой, как все. Так сказать, с чудинкой. — Де Борнэ изобразил на лице проникновенную печаль — без особого, впрочем, успеха. — Я забочусь о нем, понимаете? Мы почти как братья. Я знал его матушку; умирая, она попросила: «Джек, ради всего святого, позаботься о Дантоне — ты же знаешь, что сам он совершенно беспомощный». Я слежу, чтобы он ни в чем не нуждался, а он помогает мне, чем может.

— Да, я видела, как вы о нем заботитесь, — невозмутимо парировала Расиния.

Де Борнэ, к его чести, слегка покраснел и нервно потер костяшки пальцев.

— Мне совсем не по душе, что приходится так поступать, — но Дантон, как я уже сказал, с чудинкой. Порой ему только так и можно что–то втолковать. Он на меня за это не обижается.

— Так вы ему ничего не платите?

— Он не знал бы, что делать с деньгами. — Де Борнэ похлопал себя по карману, где скрывалась брошенная Расинией золотая монета, и гаденько усмехнулся. — Так что пытаться перекупить его бесполезно. Он получает все, что ему нужно, и делает то, что я скажу.

— В таком случае, — медленно проговорила она, — быть может, мы с вами сумеем прийти к какому–либо соглашению?

— Не мелите чушь! — отрезал де Борнэ. — Вы же были там, на площади? Стало быть, видели, какую я получаю прибыль.

— Но, могу поспорить, недолго, — возразила девушка. — Наверняка вам часто приходится переезжать с места на место.

— Само собой, — криво усмехнулся ее собеседник. — Должен же я нести людям благую весть.

«И держаться подальше от разъяренных клиентов», — мысленно добавила Расиния.

— Что, если бы вы разрешили нам… нанять Дантона, а взамен мы бы обеспечили вам сообразный доход? Считайте это отпуском.

Де Борнэ хохотнул:

— Вам и не снилось, сколько мы выручаем за…

Он осекся, увидав, как она расстегивает две верхние пуговки блузы и запускает руку за пазуху. Во внутреннем кармане была крепко прижата к ее телу пачка документов. С минуту поразмыслив, Расиния выбрала и извлекла наружу один из них. В полутьме клетушки слепящей белизной сверкнул сложенный вдвое лист дорогой плотной бумаги. Принцесса резким движением развернула его и, не церемонясь, сунула под нос де Борнэ.

— Барон, вы умеете читать?

Судя по выражению его глаз, ответ был утвердительный.

Прекрасно. Это чек Второго доходного банка на десять тысяч орлов, чек на предъявителя, с моей подписью. Как по–вашему, такой суммы хватит?

— Я… это… — Его взгляд метался от чека к Расинии и обратно.

— Может быть, вас не устраивает банк? — осведомилась она, похлопав себя по карману. — У меня есть и другие чеки.

Нет! — сдавленно просипел «барон». — Нет! Меня… устраивает.

* * *

Де Борнэ покинул клетушку, сияя от удовольствия, и махнул носильщикам, давая знать, что они свободны. Расиния вышла за ним и, перехватив взгляд Бена, кивнула. Они последовали к столу Дантона, который расправлялся с третьей кружкой пива.

— Привет, Джек! — воскликнул здоровяк. Буйная борода его была обильно покрыта пивной пеной. — Хочешь выпить?

— Э-э… нет, спасибо. Не сейчас. — Де Борнэ явно занервничал. — Послушай, Дантон… тебе ведь нравятся истории?

— Я люблю истории!

— Вот эта юная дама, — он указал на Расинию. — хочет, чтобы ты рассказывал ее истории. Ты ведь сможешь ей помочь?

Дантон энергично закивал, но тут же заколебался:

— А как же ты, Джек? Тебе разве не нужна моя помощь?

— Об этом не беспокойся. Я… э-э… отправляюсь путешествовать. Ненадолго. Пока что она будет о тебе заботиться, а ты станешь делать все, чтобы ей помочь, понял?

— Ладно, — сказал Дантон и снова глотнул из кружки, явно ничуть не обеспокоенный таким ходом событий.

«Юная дама» выступила вперед и протянула ему руку:

— Приятно познакомиться, Дантон. Меня зовут Расиния.

Мгновение Дантон таращился на ее руку, словно пытаясь сообразить, что ему делать с этой штуковиной. Затем расплылся в широкой улыбке:

— Совсем как принцессу!

— Верно, — сказала она, пожимая его руку. — Совсем как принцессу.

* * *

— Значит, ты купила его? — спросила Кора.

— Вовсе нет!

Расиния уже полдня боролась с неприятным ощущением, что именно это она и сделала, — точь–в–точь какой–нибудь мурнскайский лорд, меняющий своих крестьян на упряжных лошадей. Впрочем, у нее были готовы оправдания:

— Дантону нужно, чтобы за ним кто–то присматривал. Этим мы как раз и займемся, чтобы он мог работать для нас. Как только все будет закончено, мы можем отправить его куда он пожелает.

— Понимаю, — кивнула Кора. — Стало быть, ты взяла его в аренду.

Расиния смущенно кивнула:

— Можно и так сказать.

— За десять тысяч орлов… хм… — Глаза девочки загорелись, впрочем, как всегда, когда она говорила о деньгах.

— Мы можем себе это позволить, — бросила Расиния, словно оправдываясь.

— Речь совсем не том, можем ли мы позволить себе подобные траты, — возразила Кора. — Я просто пытаюсь понять, что такое принесет этот человек нашему делу, за что заплатили как за приличный городской особняк.

— Ты просто его не слышала.

Девушки, не сговариваясь, оглянулись на того, кто был предметом их разговора, — и Дантон ответил им ясным взглядом невинных голубых глаз. Прежде чем привести их новое приобретение в гостиную «Синей маски» для знакомства с остальными, Расиния всю вторую половину дня потратила на неспешный и осторожный разговор с ним. Дантон оказался дружелюбен, старателен и абсолютно равнодушен ко всему, кроме еды и пива. Сейчас он управлялся с пинтой лучшего пива, которое подавали в «Синей маске», — с тем же наслаждением, с каким хлебал второсортное пойло в безымянной