– Интересно, как? – полюбопытствовала Алиса.

Тут ей в глаза бросились зловещие плети, усеянные острыми шипами, и мерцающие цветы перестали казаться такими прекрасными.

– А ты не подходи к цветам близко, пока Чеширский не пригласит, – сказал Тесак. – Я тебе помогу спуститься, а ты, как только приземлишься на тот пятачок, сразу перелезай через перила и прыгай на землю. Я не смогу слезть, пока ты не спрыгнешь – места слишком мало. Так что не задерживайся, Алиса. Солнце вот-вот взойдет, и скоро люди начнут собираться на работу. Нас могут увидеть.

Не дав Алисе как следует осмотреться, Тесак подхватил ее под мышки и спустил с края крыши. Она сжалась от ужаса, что не попадет на тот балкон, что Тесак уронит ее, и она полетит вниз, беспомощно дергая ногами. Но тут он разжал руки, и через мгновение она оказалась на балконе, как и было задумано, и даже умудрилась не поднять особого шума. На веревке сушилась одежда: женское нижнее белье и пара мужских рубашек. На балкон выходило замызганное окошко и хлипкая деревянная дверь, которая не удержала бы и любопытную кошку.

Из комнаты послышалась возня, сонное шарканье босых ног по голому полу.

Алиса занесла ногу над парапетом, изо всех сил стараясь не раздумывать о том, что творит. Идея залезть на крышу казалась весьма заманчивой, пока было темно, и высота не так бросалась в глаза. Она посмотрела вниз, просто удостовериться, что не приземлится на тележку с углем или кому-нибудь на голову. Казалось, что до земли ужасно далеко.

– Алиса! – прошипел Тесак.

Она закрыла глаза и оттолкнулась от перил в надежде, что не сломает ноги. Или нос. Каким-то чудом она умудрилась не расшибиться в лепешку и через мгновение уже стояла целая и невредимая на собственных ногах напротив жилища Чеширского. Ощутив на груди тепло, она заглянула под рубашку, где висел кулон с розой, подарок Бесс, и уловила слабый проблеск света, угасший так быстро, что невольно засомневалась, не почудилось ли.

Но тут подоспел как всегда проворный и уверенный Тесак, и она, надежно спрятав кулон под одеждой, двинулась за ним к дому Чеширского.

Благоухание этих роз вблизи становилось просто невыносимым, удушающим, перебивая даже вездесущую вонь пота, еды и отбросов. «Но этот запах вовсе не лучше», – подумала Алиса. В этом приторном, дурманящем аромате было что-то зловещее, проникающее прямо в мозг, от чего невыносимо начинала болеть голова.

Домик, а скорее даже коттедж, полностью утопал в розах, за которыми не проглядывало ни единого клочка стены. Только блестящая белая дверь, напоминающая зуб, да старательно вымытые стекла в окошке оставались свободными от вездесущих цветов. Тесак трижды постучал в дверь кулаком, казавшимся темным и грязным на фоне глянцевой белой краски, и только тут до Алисы дошло.

– Не рановато ли мы заявились? – спросила она. – Солнце еще только-только встает. А вдруг Чеширский разозлится, что его подняли в такую рань?

Тесак без тени смущения покачал головой.

– Не рассердится, если почует, что у нас есть кое-что интересное.

– Что же у нас такого интересного? – спросила Алиса, но получить ответ так и не успела.

Дверь вдруг плавно отворилась, даже не скрипнув, и на пороге появился здоровенный детина ростом с Тесака, но гораздо упитанней, весь в черном с головы до пят и с небольшой спиралью из серебристой проволоки в руке. На руке у основания большого пальца темнела наколка с улыбающимся котом. Мельком окинув визитеров черными под стать одеянию глазами, он сразу приметил их босяцкий вид.

– Проваливайте, – буркнул он и хотел закрыть дверь, но Тесак уперся в нее рукой. Верзила перевел непроницаемо спокойный, твердый взгляд с руки Тесака на его лицо, получив такой же в ответ. У Алисы в этот момент возникло непреодолимое желание схватить Тесака за руку и оттащить подальше.

– Мы к Чеширскому, по делу. От Бесс, так и передай, – заявил Тесак.

– Мистеру Чеширскому на всякую шпану отвлекаться некогда, – ответил мужчина. – Последний раз повторяю: проваливайте, и чтоб я вас больше не видел.

– Если ты про нас не доложишь, Чеширский страшно огорчится, – пригрозил Тесак, – А насколько я помню, Чеширского лучше не расстраивать.

В черных безднах, казалось, промелькнул ужас, видение было настолько мимолетным, что, может, Алисе и снова почудилось. На лице стража не дрогнул ни один мускул, еще мгновение он не сводил с Тесака глаз, потом закрыл дверь, бросив напоследок:

– Подождите.

– Тес, а что у нас есть интересного для Чеширского? – опять спросила Алиса.

– Мы сами, конечно.

– Но ты же вроде говорил не распускать при нем язык, – уточнила она.

– Я говорил, не болтать лишнего, – пояснил Тесак. – Чеширский большой охотник до информации, но чего ему знать не стоит, того знать не стоит.

Алиса потрясла головой, недоумевая, то ли Тесак начал заговариваться, то ли ей померещилось от этого розового дурмана.

– Ему нравится все новое, новые знакомства, и Бесс тоже нравится, по крайней мере раньше так было. Как-то раз он ей даже помог, – рассказывал Тесак.

– А больше ничего не помнишь? – поинтересовалась Алиса.

Тесак вдруг оказался кладезем информации.

Он задумчиво склонил набок голову.

– Нет, только то, что надо вспомнить. Все остальное – сплошные провалы.

У Алисы тоже хватало провалов в памяти, интересно, знает ли Чеширский, что стало с Кроликом? Раз он такой собиратель информации, то наверняка должен быть в курсе. Но Бесс предупреждала, чтобы она держалась от Кролика и всего, что с ним связано, подальше. Да и Тесак предупреждал не болтать лишнего. Если Чеширскому известна судьба Кролика, то он несомненно заинтересуется, с чего вдруг у Алисы возник такой вопрос. А дальше вопросов станет еще больше. Нет, о Кролике лучше не заикаться.

На улице, за их спинами, люди спешили по делам. Откуда-то сверху послышался шорох, и Алиса оглянулась. На том самом балкончике, по которому они спускались с крыши, изможденная женщина непонятного возраста снимала белье.

Дверь снова распахнулась, на пороге стоял охранник, пожалуй, даже мрачнее, чем раньше, словно он съел какую-то гадость.

– Мистер Чеширский вас ожидает, – сообщил он, тиская серебристую спиральную дубинку, словно его подмывало пустить ее в ход.

Их провели через крошечное фойе с мраморным полом в маленькую гостиную, обставленную безукоризненно белой, как и дверь, изысканной резной мебелью, какой Алиса в жизни не видела. В центре комнаты стоял красивый круглый столик на изящных изогнутых ножках, вокруг него четыре стула в том же стиле. Мягкие, как подушки, сиденья были вышиты, а спинки покрыты филигранной резьбой.

Вдоль стен стояли столики поменьше, рядом диванчики с пышными подушками, и повсюду были розы. Розы в вазах, на столиках, нарисованные на картинах, развешанных по стенам. Сиденья стульев расшиты узорами из роз, обои расписаны орнаментом с розами. Хотя самих цветов было меньше, тот самый аромат, одурманивающий снаружи, в маленькой комнате ощущался еще сильнее, видимо, накапливаясь из-за закрытых окон.