Дежурная была мертва.

Кто-то убил ее и затолкал в эту кладовку, чтобы труп необнаружили раньше времени.

Девушка с трудом преодолела накатившее на нееголовокружение, несколько раз глубоко вздохнула, стараясь не глядеть на женскийтруп, и решительно распахнула дверь. Будь что будет, но больше находиться водном чулане с покойницей она не могла.

К счастью, на этот раз путь был свободен.

Она пробежала отделявшие ее от лестницы метры, скатилась поступеням, вылетела в холл пансионата. Возле стойки женщина с маленьким ребенкомразговаривала с портье. Ребенок громко хныкал, что-то требуя, и оба взрослых –мать и служащий пансионата – пытались перекричать его и разобраться в каком-тосвоем вопросе. Поэтому они не заметили пробежавшую мимо них растрепанную,перепуганную девушку.

Выбежав на улицу, она огляделась по сторонам, нырнула загустые кусты и короткими перебежками устремилась прочь от здания.

Только вчера она гуляла здесь с подругой и хорошо запомнилаширокую, усыпанную хвоей тропинку, которая вела напрямик к станции гораздобыстрее, чем шоссе.

Пригибаясь и то и дело оглядываясь, она припустила вперед.

До поезда оставалось больше часа, а дорога до станции –всего километра полтора, но ей хотелось скорее удалиться от пансионата, где оначувствовала себя затравленным зверем.

Тропинка привела ее прямо к платформе. Невысокое унылоекирпичное здание, в котором помещались кассы и вечно пустующий буфет, стоялочуть поодаль.

По платформе прохаживался тщедушный дедок в кирзовыхсапогах, ватнике и кепке с надписью на английском языке «Я люблю Нью-Йорк».

Девушка перевела дыхание, еще раз оглянулась и решила навсякий случай пока не подниматься на платформу, где она была бы слишком навиду.

Только когда из-за поворота выплыл зеленый пассажирскийпоезд, сбросил скорость и остановился, она взбежала по ступенькам платформы иподошла к открытой двери вагона.

Проводница, унылая тетка средних лет с усталым недовольнымлицом, препиралась с дедом, который просил подвезти его до ближайшей станции.Девушка протянула ей билет. Проводница по привычке начала ворчать, что билет отЗауральска, и там надо было садиться, а то она, проводница, вполне моглапустить на ее место другого пассажира… потом потребовала паспорт, ленивопролистала его и пустила-таки в купе. Девушка поздоровалась с соседями,попросила у проводницы чаю и забилась в уголок, глядя в окно на медленноуплывающие вдаль заросшие соснами сопки.

– Нет, нет и нет! – выкрикнула Надежда и отошла отмужа к окну, сердито блестя глазами. – Я категорически возражаю!

– Но Надя, послушай…

– И слушать больше ничего не хочу! – Надеждаотвернулась, схватила с подоконника невесть как оказавшуюся там шариковую ручкуи принялась интенсивно вертеть ее в руках.

Это ее не успокоило, тогда Надежда прижалась лбом к стеклу ис тоской наблюдала, как с той стороны текут по стеклу крупные капли дождя.

Ее положение было ужасно. То есть не то чтобы ужасно, носовершенно нетерпимо. Начать с того, что в июне НИИ, где много лет работалаНадежда Николаевна Лебедева, выражаясь по-простому, приказал долго жить. Тоесть этот НИИ и раньше-то не больно преуспевал из-за директора, который, будучив пенсионном возрасте, не ждал вводить никаких новшеств и искать перспективныезаказы, все уже как-то привыкли к такому положению вещей и роптали не сильно.Но в июне старого директора наконец-то удалось «уйти на пенсию». Бурноголикования коллектива НИИ хватило на три дня, потому что новый директор началсвою трудовую деятельность с того, что мигом уволил из института всехсотрудников женского пола старше сорока пяти лет, а таких как раз и было в НИИбольше всего, учитывая его незавидное положение и маленькие оклады. Жаловатьсябыло некуда и некому, поскольку формально института больше не существовало, онреорганизовывался и распадался на несколько более мелких фирм.

Непосредственный начальник Надежды Николаевны зазвал ее ксебе в кабинет и в приватной беседе страшно извинялся. Он говорил, конечно, чтосотрудник сотруднику рознь, и что сам лично он Надеждой очень доволен, и дляинженера с ее опытом и квалификацией работа всегда найдется.

И он, начальник, обязательно ей эту работу предоставит,только потом, когда все утрясется. Так что следует немного подождать, а к осениили на самый крайний случай к зиме все будет в порядке, Только не нужно поканикому про это рассказывать, чтобы не вызвать нездоровых разговоров.

Выслушав все это. Надежда оскорбилась и подала заявление обуходе, как все.

Самое ужасное заключалось в том, что муж Надежды Сан Саныч,вместо того чтобы утешить ее в трудную минуту, обрадовался происшедшему дочрезвычайности.

Муж у Надежды был второй, они прожили вместе восемь лет, такчто ясно было, что брак этот крепкий, и ни о ком другом Надежда и не мечтала.Но все же когда муж, выслушав ее гневный монолог по поводу отвратительногоповедения нового директора, заявил, что все просто замечательно, что он давноэтого хотел, Надежда обиделась.

Этой весной в жизни Надежды Николаевны случилось оченьнеприятное событие – ей исполнилось пятьдесят лет. И хотя событие это быловесьма предсказуемо, то есть всем ведь ясно, что после сорока девяти рано илипоздно, но все же последует пятьдесят, Надежда очень переживала.

Разумеется, она никому об этом не говорила кроме близкойподруги Алки Тимофеевой, которая вполне понимала Надежду, поскольку самой ейисполнялось пятьдесят летом.

Муж заявил, что Надежде давно пора отдохнуть и занятьсясвоим здоровьем. Надежда обиделась еще больше – она не старуха, чтобыпросиживать дни в районной поликлинике. Муж кротко возразил, что он совсем неэто имел в виду – он достаточно зарабатывает, чтобы его жена могла посещатькосметолога и массажиста, и совершенно ни к чему приплетать тут районнуюполиклинику. Муж Надежды и вправду несмотря на весьма зрелый возраст – ему былопятьдесят пять – год назад устроился работать в солидную компьютерную фирму изарабатывал теперь достаточно, чтобы бросить свои многочисленные халтуры.

Где-то в глубине души Надежда признавала, что муж прав, ноот этой мысли она окончательно озверела. Был скандал, потом Надежда вздыхала идулась, после чего усовестилась и решила заняться своими семейнымиобязанностями. В самом деле: у нее муж, за которым следует ухаживать, котБейсик замечательной рыжей масти с белой манишкой и лапами, который тожетребует внимания. Еще у Надежды есть мать – пенсионерка, которую никак нельзяназвать старушкой, хотя ей уже за семьдесят. Мать сильна духом и весьма бодрателом (чтоб не сглазить!), но все же годы берут свое, так что Надежда вполнеможет подольше пожить с ней на даче, чтобы делать там всю тяжелую работу в садуи огороде. И наконец летом приедут в отпуск дочка Алена с мужем и Светланкой,Надеждиной внучкой. Дочь Надежды замужем за военным моряком и живет в далекомгороде Северодвинске, так что видятся они нечасто. А теперь, когда у Надеждысвободно лето, можно оставить Светланку подольше и всем вместе пожить на даче.