Единственное, что заметила Надежда в глазах девушки, –это настороженность. Что ж, тоже можно понять – кругом все незнакомое. Однакомогла бы и полюбезнее быть, а она вон снова очки свои напялила.

– Меня зовут Надежда Николаевна, – сухо сказалаНадежда.

– А я – Таня, – ответила девица, подхватиланетяжелую дорожную сумку и устремилась к выходу с вокзала.

«Дикая какая-то, – подумала Надежда, – впрочем,может, они в Зауральске все такие…»

– Поедем на метро, – сказала она в спину девице, ита тут же повернула в сторону.

«А откуда она знает, что с той стороны удобнее всего войти вметро?» – задумалась Надежда.

– Вы раньше никогда не бывали в нашем городе? –начала она светскую беседу.

– Нет, – ответила Таня и замедлила шаг, – яправильно иду?

– Правильно… – слегка запыхавшись, подтвердилаНадежда, – только немножко быстро…

Они помолчали, потом Надежда, чувствуя себя все болеенеловко, снова завела беседу:

– Что случилось с вашей мамой?

– Инсульт, – коротко ответила Татьяна, не вдаваясьв подробности.

– А вы в отпуске?

– Да, – так же коротко сказала Татьяна, но все жепочувствовала, видно, что поведение ее выглядит не слишком любезным, поэтомуостановилась и сказала гораздо мягче:

– Вы не беспокойтесь. Я ненадолго, недели на две, небольше.

– Лиза говорила, у вас проблемы со зрением? –продолжала настойчиво расспрашивать Надежда. – Нужна консультация? Я бымогла поспрашивать у знакомых врачей…

– Спасибо, у меня есть направление в глазной центрпрофессора Сидорова, – ответила Татьяна, на взгляд Надежды, слишкомпоспешно.

В метро они беседовали о пустяках, Татьяна оглядывалась посторонам с любопытством.

– Вот ваше жилье, – сказала Надежда, входя всобственную квартиру, и тут же устремилась на балкон, чтобы полить цветы.Правда, по нынешней дождливой погоде это требовалось делать нечасто, но все жев некоторые ящики не попадала влага.

Надежда Николаевна разводила цветы дома только летом итолько на балконе, по причине отвратительного характера своего кота Бейсика,который поедал все комнатные растения, кроме кактусов. Собственно, Надежда былабольше чем уверена, что и кактус-то противный кот объест, но муж не разрешал ейставить над котом такие безнравственные эксперименты.

Татьяна оглядела квартиру Надежды без всякого выражения иничем не выразила своего отношения.

«Хоть бы из вежливости сказала, что в квартире чисто иуютно, – обиделась Надежда, – хоть бы занавески новые похвалила… Ивообще могла бы поблагодарить за заботу, в конце концов я ей совершеннопосторонний человек и вовсе не обязана…»

Тут она подумала, что, возможно, девица вовсе не считает,что Сан Саныч Лебедев ей посторонний, и как раз от него и ждет проявлениязаботы. Но она-то, Надежда, тут при чем? Хотя есть такие люди, которые считают,что все им должны.

Когда Надежда вернулась с балкона, Татьяна сняла косынку ипричесывалась перед зеркалом.

Волосы у нее оказались довольно длинные, прямые и темные.Вообще девушка несомненно была красива, это Надежда заподозрила еще на вокзале.Но вот то, что она темная шатенка, наводило Надежду на нехорошие мысли. АняБелолобова по рассказам Лизы была «светленькая, волосы одуванчиком». А вот мужНадежды был темноглазый и темноволосый.

– Что вы на меня так смотрите? – спросила Таня.Оказывается, Надежда пялилась на нее вот уже несколько минут.

– Простите, Таня, вы ведь не похожи на своюмаму? – пробормотала Надежда.

– А вы разве ее знали? – слишком воинственно, навзгляд Надежды, спросила Татьяна.

– Нет, но я видела фотографии, – на всякий случайсоврала Надежда, – я ведь говорила, что мой муж учился с вашей мамой винституте, потом часто бывал у вас в Зауральске… но это было давно…

– Не помню, – Татьяна пожала плечами.

«Врет!» – уверилась Надежда.

Она показала девушке, где лежат постельное белье иполотенца, провела на кухню.

– Сейчас попьем чаю и я пойду, – сказалаНадежда, – если, конечно, вам не нужна моя помощь.

Татьяна промолчала, из чего Надежда сделала вывод, чтогостья ждет-не-дождется, когда хозяйка наконец уберется и оставит ее одну. Ноне так-то просто было сбить с толку Надежду Николаевну Лебедеву, тем более чтов данном случае она была у себя дома, а дома, как известно, и стены помогают.

– Таня, вы после смерти матери остались совсем одна? –спросила она, отпивая глоток из парадной синей чашки.

– Я не замужем, – ответила Татьяна, чуть помедливи отставив чашку, – и мама тоже замужем никогда не была, я своего отца незнала…

– Простите… пробормотала Надежда и поняла, что насталмомент ей уйти.

– Вот вам ключи, замки открываются легко, сказала онана прощанье, – но я буду заходить время от времени. Знаете, собирались мыв спешке, а теперь то одной мелочи хвачусь, то другой…

Так что я забегу на днях.

– Разумеется, Надежда Николаевна, это же вашаквартира! – ответила Татьяна.

Они простились без особой сердечности, и Татьяна тщательнозаперла все замки.

После ухода любопытной хозяйки квартиры она постояла вприхожей, прислонясь пылающим лбом к зеркалу, потом со стоном взглянула насебя.

В зеркале отражалось испуганное лицо, в глазах плескаласьсамая натуральная паника. Конечно, она зря все это затеяла, ничего у нее невыйдет, нужно было остаться дома, в Зауральске. Но там вряд ли кто-то помог бы.Она не может плыть по воле волн, у нее есть обязательства… Так что нужноотбросить свои страхи, вернее, запихать их как можно глубже в подсознание идействовать. Она так просто не сдастся, ей есть что терять…

«Что-то в ней есть странное, – размышляла НадеждаНиколаевна, направляясь пешком к станции метро, – вроде бы красиваядевица, а одевается как-то непонятно…»

Действительно, на вокзале на Татьяне были самые простыеджинсы, к тому же потертые, и такая же дешевенькая кофточка.

«Вроде бы в большой город ехала, а оделась, как будто надачу, – продолжала недоумевать Надежда, – что уж, неужели денегсовсем нету? Ведь работала же она где-то все это время… И косынку жуткуюзачем-то напялила, закрыла такие красивые волосы…»

Дома встретил Надежду голодный и усталый муж, который, как иобещал, вернулся пораньше, чтобы погулять с Арчи. За то время, пока они гуляли,кот просочился в гостиную и ободрал всю мягкую обивку на новом диване.

– Пропал гарнитур! – спокойно констатировалаНадежда. – Ей-то что волноваться, мебель не ее.