- А я их люблю.

Как ни странно, этого оказалось достаточно, чтобы Катеринамгновенно успокоилась и отправилась в ванную.

С этой чудесной девушкой я познакомился накануне во времясъемок видеоклипа популярной группы «Ночные рыцари». Катя приехала туда вместесо своей съемочной группой делать репортаж для одного из телевизионных каналови брать интервью у продюсера «Рыцарей» Бориса Безрядина, а я присутствовал насъемках от нечего делать. Боря Безрядин и его жена Светка - мои давние друзья,а репертуар группы процентов на семьдесят состоит из песен, которые я же им инаписал. У меня выдался свободный вечер, так почему не съездить на съемки? Мневсегда было интересно посмотреть, как режиссеры переводят мою музыку ввидеоряд. Как правило, режиссеры эти слышат песню совсем не так, как я, и еслибы мне доверили делать клипы, они были бы совсем другими, но я не режиссер идаже не полноценный композитор, а всего лишь участковый милиционер, правда, схорошим музыкальным образованием. Но все равно интересно…

- Я смотрю, ты не торопишься, - заметила Катерина,обратив внимание на ту неспешность и обстоятельность, с которой я поглощалзавтрак. - Разве тебе не надо на работу?

- У меня сегодня отгул.

Она молча переварила новую вводную и приступила к следующемублоку вопросов:

- Слушай, а это правда, что Безрядин никогда не летаетсамолетами?

- Истинная правда.

- А почему? Боится летать?

- Наверное, - я как можно безразличнее пожал плечами. -Не знаю, может, его тошнит.

- Но ты же его друг, ты должен знать точно.

Разумно. Неужели все журналисты такие въедливые?

- Кать, я не люблю распространяться про других людей заих спиной. Спроси у Бориса, он сам тебе ответит, если сочтет нужным.

- А еще говорят, что он безумно трясется над своимздоровьем и, как только начинается эпидемия гриппа, старается не появлятьсятам, где много народа, чтобы не заразиться. Это правда?

- Кать, отстань, а? - жалобно попросил я. - Существуетже элементарная этика. Даже врачи не рассказывают посторонним о болезнях своегопациента. Человек имеет право сам решать, что рассказывать о себе, а чего нерассказывать. Мне начинает казаться, что ты приехала сюда вчера не из симпатиико мне, а с совершенно другой целью. Если ты думаешь, что я буду сплетничатьпро Борьку, то ты грубо ошиблась.

- Ну ладно, извини, - быстро отыграла назад Катерина. -А про группу можно спрашивать?

- Нельзя, - отрезал я, опуская вниз руку с зажатым впальцах кусочком сыра. У моих ног сидели Айсор и младшая из девчонок - Карма,которые за сыр готовы продаться с потрохами. Остальные коты к сыру равнодушныи, убедившись, что ничего интересного за завтраком к столу не подают, съелисвои порции паштета и удалились. Айсор, как всегда, успел первым, ухватилломтик и утащил в угол. Карма жалобно муркнула и посмотрела на меня с упреком.Я воровато оглянулся на шустрого подкидыша и тут же сунул ей кусочек потолще. -Про группу спрашивай у Бориса, он продюсер, ему и решать, какую информациюдавать и как. Если я скажу про «Рыцарей» хоть слово, которое пойдет вразрез сего концепцией, он меня убьет.

- Хорошо, - покладисто согласилась она. - Тогдапоговорим о тебе.

- Это можно, - великодушно разрешил я.

- У тебя в одной из комнат стоит рояль, вечером тыидешь на премьеру в оперный театр, и при этом ты работаешь участковым. Это как?

- А как? - я прикинулся идиотом. - По-моему, нормально.

- У тебя есть музыкальное образование?

- Среднее, в объеме музыкальной школы-семилетки.

- А высшее?

- Высшего нет.

- Что, совсем никакого? - удивилась Катя.

- Я имею в виду, что я консерваторию не заканчивал. Атак - юридическое.

- Но почему? Мальчик из такой семьи, папа певец, мамаконцертмейстер, музыкальную школу окончил и пошел в милиционеры… Да еще вучастковые. Должна же быть причина.

Да уж кто бы спорил. Причина быть должна. И она была. Ноопять же долго рассказывать. Неохота, да и силы надо поберечь.

- Кать, это дело интимное, очень личное, а мы с тобойеще и суток не знакомы. Я тебе как-нибудь потом расскажу, ладно?

- Конечно, если это «потом» вообще будет, -рассудительно заметила она. - Спасибо за завтрак, Игорек, мне пора.

Я с удовольствием смотрел на нее, пока девушка одевалась вприхожей. Стройная, невысокая, с коротко стриженными темными волосами ивеселыми глазами, она казалась совсем юной и напоминала сбежавшего с уроковмальчишку-восьмиклассника. Вместе с тем я знал, что в тележурналистике она неодин день, я много раз видел ее репортажи о всяческих событиях из культурнойжизни.

Не успел я закрыть за ней дверь, как позвонила мама.

- Егорушка, я этого не переживу, - простонала она. - Явсю ночь не спала. Это какой-то кошмар!

Описание кошмара заняло около тридцати минут. За это время яуспел прочесть две главы нового романа Гришэма, к которому питаю давнююслабость еще со времен моего заочного юридического обучения. Кошмары у моеймамули случаются с завидной регулярностью, но ведь известно, что все в этойжизни подчинено закономерностям, и если эти закономерности уловить, то вполнеможно к ним приладиться. Описание кошмара в обычные дни занимает пять-семьминут, в дни папиных спектаклей - минут по двадцать два раза в день, ну а ужесли у нас премьера - то раза четыре по полчаса. Тут главное - иметь под рукойинтересную книжку. Я терпеливо выслушиваю мамулю и уместно поддакиваю и ахаю,не отрываясь от чтения, - натренировался за много лет. Я очень ее люблю, моюмаму, поэтому не считаю возможным прерывать ее излияния, более того, я понимаю,что ей действительно нужно мое внимание и сочувствие, и я не могу и не хочу ейв этом отказывать. Мама преданно служит отцу с самого начала его певческой карьеры,они познакомились, когда он учился в консерватории на вокальном отделении, аона - в Гнесинке по классу фортепиано. Мама стала папиным личнымконцертмейстером, он всю жизнь репетирует только с ней, она ездит с ним нагастроли, следит за его здоровьем, питанием и комфортом, сходит с ума прималейших признаках простуды у знаменитого Владимира Дорошина, а уж если у негобессонница, тахикардия, насморк или, не дай бог, расстройство желудка, да еще вдень спектакля, то это уже не просто кошмар, а Кошмар с большой буквы, илиКошмарище. А сегодня все-таки не рядовой спектакль, а премьера, оперный театррешил поставить «Трубадура» Верди, папа поет в нем партию графа ди Луны,поэтому все, что происходит с обожаемым кумиром, приобретает в маминых глазахмасштабы уже не Кошмарища, а Кошмарного Ужаса. Я внимательно слежу за тем, какна страницах романа молодой неопытный адвокат пытается бороться с мощнойстраховой компанией, незаконно отказавшей смертельно больному юноше в выплатестраховки, и при этом слушаю, как плохо папа спал сегодня ночью, и как он двараза вставал и пил чай на кухне, и что он не в настроении и не в голосе, и какмама десять раз принимала сердечные лекарства, и как у нее все валится из рук,и как она предложила папе проиграть всю его партию, он любит в день спектаклямысленно пропеть то, что ему предстоит озвучить вечером, это помогает емунастроиться, так вот, мама села к роялю и не смогла сыграть простейшийаккомпанемент, потому что у нее дрожат руки. Все было давно знакомо и вполнеожидаемо, но все равно это ведь мои родители, которых я нежно люблю и которымнужна моя поддержка.