В своем воодушевлении он, казалось, забыл о Пуаро.

А тот, глядя на него, вдруг почувствовал что-то вроде угрызенийсовести. Быть может, он и впрямь лишил себя чего-то важного, неведомогодуховного богатства? Горечь и досада овладели им. Да, давным-давно надо былозаняться классическими языками… Теперь, увы, уже не наверстать…

Его грустные размышления прервал профессор Бертон:

— Вы что, в самом деле собрались на покой?

— Да.

— Не выйдет, — хмыкнул Бертон.

— Уверяю вас…

— Ничего у вас, старина, не выйдет. Вы чересчур любитесвою работу.

— Я уже все подготовил. Еще несколько дел — не первыхпопавшихся, а особо интересных — и с работой будет покончено.

— Все так говорят, — усмехнулся профессор. —Ну, еще парочка дел, ну, еще одно — и так далее. Это как прощальный вечерпримадонны, Пуаро.

Хмыкнув, он медленно поднялся — добрый седовласый гном.

— Вы — не Геракл, — пояснил он. — Тотсовершал подвиги по необходимости, а вы — из любви к искусству. Вот увидите,через год все будет по-прежнему, а кабачки, — его слегкапередернуло, — так и останутся пресными.

Откланявшись, профессор Бертон удалился из строгойквадратной комнаты и из нашего рассказа. Единственное, что осталось от него —это брошенная им идея, ибо после его ухода Эркюль Пуаро медленно, какзачарованный, опустился в кресло и пробормотал:

— Подвиги Геракла… Mais oui, c'est une idea, ca…[10]

Весь следующий день Пуаро внимательнейшим образом изучал толстенныйтом в роскошном переплете из телячьей кожи и кучу книг потоньше, справляясьвремя от времени с машинописными листками, подаваемыми его секретаршей, миссЛемон. Та, не проявив ни малейшего любопытства (не такова была мисс Лемон,чтобы задавать лишние вопросы!), с обычной своей исполнительностью предоставилаПуаро всю требуемую информацию о Геракле.

Эркюль Пуаро с головой окунулся в бурное море античныхштудий о «Геракле, знаменитом герое, причисленном после смерти к сонму богов»[11]. Плаванье вышло очень утомительным. Несколько часов невставал Пуаро из-за стола, делая пометки, морща лоб, заглядывая в разныеиздания и листочки мисс Лемон. Наконец он откинулся на спинку кресла и покачалголовой. Вчерашнего радужного настроения как не бывало. Ну и народ!

Взять хоть этого Геракла — ничего себе герой! Здоровенныйдетина недалекого ума с преступными наклонностями! Пуаро он напоминал некоегоАльфреда Дюрана, мясника, осужденного в 1895 году в Лионе за убийствонескольких детей — тот тоже отличался бычьей силой. Тогда защита была построенана том, что подсудимый страдал эпилепсией. В этом-то сомневаться неприходилось, многодневный спор шел о ее форме, haut mal[12] илиpetit mal[13].

Геракл, тот, похоже, страдал тяжелой формой. Нет, покачалголовой Пуаро, может быть, у древних греков подобные типы и считались героями,но в современном обществе это не пройдет. Говоря откровенно, античная культураего шокировала. У всех этих богов и богинь кличек было, как у нынешнихпреступников, да и сами они весьма смахивали на уголовников. Пьянки, разврат,кровосмешение, насилие, грабеж, убийства, интриги — juge d'instruction [14]с ними бы не соскучился. Ни тебе подобающей семейнойжизни, ни порядка, ни системы. Даже в преступлениях ни порядка, ни системы!

— Вот вам и Геракл! — бросил разочарованный Пуаро,вставая из-за стола, и с удовольствием осмотрелся.

Квадратная комната с прекрасной современной квадратноймебелью — даже с прекрасным образчиком современной скульптуры в виде куба,стоящего на другом кубе и увенчанного геометрической фигурой из меднойпроволоки. А посреди этой сияющей чистотой комнаты — он сам.

Пуаро посмотрел на себя в зеркало. Вот каков современныйГеракл — это вам не омерзительный голый дикарь, размахивающий палицей. Нет, этобезукоризненно одетый человек с великолепными усами, которых этому Гераклу и вголову бы не пришло отрастить. Отнюдь не великан, а совсем напротив…

И все же между Эркюлем Пуаро и античным Гераклом было нечтообщее. Оба они избавляли мир от всякого рода зла… Благодетели, спасатели — вглазах общества, как в древности, так и сейчас…

Как это выразился профессор Бертон? «Вы — не Геракл»? Ну,это мы еще посмотрим, ходячее вы ископаемое… Подвиги Геракла повторятся в нашевремя. Блистательная задумка! Перед тем как уйти на покой, Эркюль Пуарораскроет ровно двенадцать дел, ни больше и ни меньше, и каждое из них будетсопоставимо с тем или иным подвигом Геракла[15]. Да, это будетне просто забавно, но и артистично.

Пуаро взял со стола «Словарь античности» и вновь погрузилсяв повествования о Геракле. Рабски следовать своему прототипу он конечно же несобирался. Никаких женщин, никакого пропитанного ядом одеяния… Подвиги и толькоподвиги. И первым из них, разумеется, должна стать победа над Немсйским львом.

— Немейский лев, — повторил Пуаро, как быприслушиваясь.

Конечно, он не рассчитывал на то, что ему подвернется дело,где будет фигурировать самый настоящий лев.

Вряд ли можно было надеяться, что к нему вдруг обратитсядирекция зоопарка по поводу какого-нибудь недоразумения, приключившегося сольвом.

Нет, тут лев должен быть символическим. Дело должно бытьсенсационным, какое-нибудь громкое дело, в котором замешана известная личность.Скажем, знаменитый преступник или светский лев. Писатель, политик, художник — аможет быть, особа королевской крови?

Последний вариант Пуаро очень бы устроил… Что ж, торопитьсянекуда. Он подождет — подождет того дела, которое станет первым в череде егогрядущих подвигов.

1

— Есть что-нибудь интересное, мисс Лемон? —спросил Пуаро, входя утром в свой кабинет.