Выскочив из-за пригорка, машина с громким гулом мчится кбабушкиному дому. В лучах заходящего солнца сверкает хромированная решеткарадиатора. Гул мотора перерастает в рев, разносящийся далеко вокруг. Ворвавшисьв сад, он сотрясает деревья, пригибает к земле траву и с силой обрушивается надом.

Бабушка вздрагивает и вскакивает с дивана. Сомнений большенет: ястреб, действительно, сообщил ей очень важную весть. Только вот какую?Бабулечка расправляет помявшееся платье, разглаживает воротничок и спешно идетразыскивать тапочки.

Ворвавшись в гостиную, рев двигателя уступил место шуршаниюшин по гравию. Значит, машина подъехала к крыльцу и остановилось.

Бабушка успела найти всего один тапочек: скрип тормозовзастал ее врасплох. Походкой старого пирата на деревянной ноге она ковыляет кдвери. Но стремление узнать, кто приехал, пересиливает любовь к порядку. Скинувтапочек, а с ним и несколько десятков лет, бабушка бабочкой летит к двери.

Утробно урчащий мотор, наконец, заглох. С воем попавшей вмышеловку кошки дверь салона автомобиля открывается, и на гравий с хрустомстановятся старые, никогда не чищенные кожаные ботинки. Владелец таких ботиноквряд ли привезет хорошие новости. Ястреб был прав, что улетел.

Подбежав к двери, бабулечка вступает в сражение с ключом.

— Однако, какого дьявола я заперла эту дверь? — ворчит она,изо всех сил пытаясь повернуть ключ в замке. Она так поглощена своим занятием,что забывает выглянуть в окошко, выходящее на крыльцо, и полюбопытствовать, ктоприехал к ней на ночь глядя.

Наконец ключ со скрежетом поворачивается в замке: входсвободен!

Распахнув дверь, бабушка с изумлением воззрилась на стоящуюперед ней парочку. А потом испустила пронзительный вопль. Этот звук вполнеможно назвать воплем ужаса.

Во внешнем виде улыбающейся до ушей парочки нет ничегоужасного. Даже наоборот. Любой взрослый, сумевший сохранить чувство юмора, привиде бабушкиных гостей нашел бы немало поводов для веселья. А тот, кто привык кстрогому языку правил и предписаний, сухо заметил бы, что вид новоприбывшихсвидетельствует исключительно о дурном вкусе. С ним трудно было бы несогласиться. На женщине мятое платье с огромными цветами фуксии, а на мужчине —еще более мятый пиджак в зеленую клетку, чередующуюся с клеткой цвета гусиногопомета.

Спохватившись, бабушка пытается превратить свой вопль вгромогласное приветствие.

— Сюрприз! — в один голос радостно восклицает парочка.

Бабушка делает движение, должное, видимо, означать, что онараскрывает объятия навстречу гостям. Но хотя губы ее говорят «здравствуйте»,взгляд по-прежнему вопит: «на помощь!».

— … Вот уж, действительно, сюрприз!…настоящий сюрприз! —произносит она, загораживая собой вход в дом и не давая широко улыбающимсяродителям Артура (а прибывшая парочка и есть родители ее обожаемого внука)войти. Приезд их обычно превращает ее жизнь в сплошной кошмар.

Продолжая улыбаться, бабулечка, подобно голкиперу, всемтелом защищает вход в дом.

Делает она это молча, и отец Артура, желая прояснитьситуацию, задает ей вопрос, которого она боится больше всего на свете.

— А где же Артур? — спрашивает он игривым тоном, ни секундыне сомневаясь в ответе.

Лучезарно улыбнувшись, бабушка вопросительно смотрит нанего, словно ожидая, что спрашивающий сам ответит на свой вопрос, и ей непридется лгать. Однако отец Артура, никогда не отличавшийся остротой ума,упорно ждет ответа.

Поняв, что отвечать придется, бабушка набирает в грудьпобольше воздуха и произносит:

— … Хорошо доехали?

Отец ожидал иных слов. Но, решив, что ему как инженерунельзя оставить такой вопрос без внимания, приступает к пространнымобъяснениям.

— Мы решили ехать по западному шоссе, — обстоятельноначинает он. — Конечно, дорога, которая к нему ведет, не слишком широка, затопо моим подсчетам мы срезали угол в сорок три километра. А это составляетзначительную экономию, особенно при цене литра бензина…

— Хотя нам каждые три секунды приходилось куда-нибудьсворачивать! — перебивает его мать Артура. — Это было не путешествие, асплошной кошмар, и я благодарю небо, что мальчика с нами не было! Он бысовершенно измучился! Просто наказание какое-то! — всплескивает она руками, ивновь задает роковой вопрос:

— Ну, так где же Артур?

— А? Кто? — переспрашивает бабушка, делая вид, что неслышит.

— Артур, мой сын, — с тревогой в голосе отвечает мать. —Правда, тревожится она не о сыне, а о том, не сошла ли с ума ее мать. При такойстрашной жаре можно ожидать чего угодно.

— А-а-а!… Конечно, он будет рад вас видеть! — уклончивоотвечает бабулечка.

Родители Артура удивленно переглядываются: похоже, бабушкасовершенно оглохла.

— Где Ар-тур, ку-да он по-де-вал-ся? — выговаривая слова послогам, спрашивает отец, словно перед ним стоит не бабушка его внука, а туземециз диких джунглей.

Бабушка улыбается еще шире и кивает.

Родители Артура обеспокоенно переглядываются. Бабушкапонимает, что пора, наконец, сказать что-нибудь осмысленное. Все равно что,лишь бы прекратить расспросы.

— Он… он пошел погулять с собакой, — выпаливает она.

Бабушка готова лгать дальше, но ее ответ всех устраивает.

К несчастью, именно в эту минуту из кустов, весело виляяхвостом, с громким лаем выскакивает Альфред, тем самым опровергая столь удачнопридуманное алиби.

Бабушка видит, как улыбка медленно исчезает с лица материАртура — словно патина с полотна старинного мастера под рукой неопытногореставратора.

— Где Артур? — спрашивает мать жестко.

В эту минуту бабушка готова задушить Альфреда. Опровергнутьтакое замечательное алиби! Но делать нечего, и она вновь сверлит взором парочку— в надежде, что кто-нибудь из них подскажет ей следующую реплику.

Альфред перестает вилять хвостом и виновато поскуливает. Онсообразил, что совершил какую-то глупость и оправдывается.

— Вы с Артуром решили поиграть в прятки? — обращается к псубабушка, чувствуя, что из присутствующих только он может ей помочь. Альфред срадостью делает вид, что все понял.

— Эти двое просто обожают прятки! — объясняет бабушка. —Могут играть в них целыми днями. Артур прячется, а…