— Нет, подожди. Осталась всего неделя. Я приняла решение, мысделаем это с тобой цосле концерта «Му Chemical Romance», я хочу двойнойкатарсис. Да и тебе крупно повезло, представляешь, как парни меня разогреют.

— Ура. У нас появились сроки. Всего-то неделя. А вдруг я недоживу? Ритуалы какие-то детские.

— Ничего, доживешь. — Кити нежно погладила не желающегоуспокаиваться зверя позади себя. — Ритуалы, скажешь тоже. Я же не тащу тебя накладбище, как Ритка своего первого.

Егор чуть не поперхнулся. Рита-Ритуал была лучшей подругойКити и прожженной готкой. Кити, не заметив его реакции, продолжаларазглагольствовать на любимую тему:

— Ничего плохого в том, чтобы выставлять свои чувстванапоказ, нет. Чистые эмоции — это единственное, что не девальвирует всегодняшнем мире, слезы боли и радости, искренние чувства, то, чем живет нашадуша, без них она пересыхает и умирает. Смех и слезы, крики гнева и стоныоргазма — единственная валюта человеческих отношений. Теперь по поводу музла.«Gimmy» вовсе не занудные, они открытые и ранимые и делятся своими чувствами,переживаниями, а не грузят. И кстати, они с две тысячи первого года в «эмо» неиграют. Я же не ставлю тебе скримо или эмо-кор, чтобы тебя с кровати не снесло.

— Ну да, за это вас тоже пинают: эмо-кор, эмо-панк,эмо-готика. Все под себя подгребли.

— Тормози, пловец, а то утонешь. «Эмо» как термин придумалаамериканская хардкор-группа «Minor Treat», вернее, ее лидер Йан Маккей —человечище! Он потом сколотил еще две офигенные труппы, «Embrace» и «Fugazi»,чтоб ты знал. Чувак сначала основал движение «Стрейтэйдж», а потом придумал эмо— просто эмоциональный выплеск исповедальной лирики в жесткой песне. Так чтопервые эмо были стрейтэйджерами, борцами за позитивный образ жизни, такимидуболомами вроде тебя — выкалывали себе «X» на шее и шли мутузить битами всякуюалкашню, чтобы те брались за ум. Стрейтэйджеры — четкие черти, не пили, неупотребляли наркотики, многие были веганами…

Егор понимал, как глупо со стороны выглядит их постельныйспор. Но попыток прекратить его не предпринимал, наученный горьким опытоммесячного общения с Кити. Окунать Егора в проблемы эмо-культуры ей было неменее интересно, чем целоваться с ним. Нет спора — нет секса — эту особенностьКити Егор усвоил четко, и сжав зубы соблюдал правила игры.

— Кити, тебе не кажется, что с тех пор многое изменилось?

— Да, тут ты, пожалуй, прав. Проклятые позеры Эмо сталомодой, глянцевой заразой. Маленькие девочки, с ног до крашеной черной головыувешанные значочками, с плюшевыми мишками в руках, и праздные тусовщики вдорогих тряпках, имитирующих секонд-хендовские. Они отняли у нас наши любимыекеды, сумки-почтальонки и черные челки. Но все равно даже эмо-позеры мне милей,чем быдлосы, которые их лупасят.

— Лупасят, потому что твои эмо-киды вообще не отвечают. Тожемне, добровольные изгои. Мне, честно скажу, тоже твои пидороватые эмо-бои ненравятся. Но мне с ними воевать неинтересно. Они же не противники. Визжат, какбабы, не сопротивляются, плачут. А урлу это заводит. Запах крови раненой рыбы вводе собирает всех акул в округе. Так, как эмо, вообще, по-моему, никого изнефоров не ненавидели. Причем сами же неформалы…

— Отлично. Меня всегда умиляет быдловская аргументация.Просто все неформалы сейчас пустая формальность. Ум, честь и совесть молодежные— прямо комсомол какой-то новый. А раньше лупасили их всех. И хиппи били по темже причинам — пидороватые какие-то и не отвечают, а потом все гопники сталиволосатые и в клешах. И с панками то же самое было, их в родной Англии такметелили, прямо хоть на улицу не выходи. А через десять лет уже вся гопотура —с крашеными челками, вся в заклепках да булавках. Со всем новым в мире одно ито же. Сначала ты — позор нации, потом ее спаситель. То же и в религии. Сколькопервые христиане-то хлебнули. В чем их только не обвиняли — и в разврате, и вканнибализме…

— Кити, ты уж совсем. Несет тебя не по-детски. Христианствосамоубийц за людей не считало, на своих кладбищах не хоронило. А твои эмо,позеры жалкие, только и делают, что пальцы к вискам приставляют. И отнесчастной любви вены шпилят. Ну, вернее, имитируют. Придурки слезливые.Поубивали бы все себя — и все.

— Придурки — согласна. В эмо-культуре этого отродясь небыло. Нанесло от готов. Тру-эмо — вообще сплошь позитивные и веселые. Хы-хы. Аесли плачут, значит, есть причина серьезная. А зачем свои чувства прятать, еслиони искренние и красивые?

— Как ты.

— Да, как я. И вообще, я не понимаю, что за стадностьживотная: «Эмо — позор!», «Эмо — сакс!», «Убей эмо!» Это просто самая новая,самая яркая и самая беззащитная молодежная субкультура. Такой подросток-изгой,угловатый и колючий, импульсивный, не принимающий взрослый мир. Ну а взрослыеушлые дяди углядели новую моду и давай штамповать значочки, кеды, ремни счерепами, группки всякие типа «токио-хотелей» и конкурсы в Интернете. Ну и модуна антиэмо те же дяди поддерживают, печатают и продают им их злобную символику.Подростковая нетерпимость и агрессивность — они же всегда были. Удобно на нихспекулировать.

— Слушай, Кит, если тебе так твои эмо-клоуны нравятся, чеготы со мной тут обнимаешься? У тебя ж столько друзей-клоунов.

— Клоуны правят миром, этим безумным миром, Егор. Посмотрина Буша — типичный клоун из ада.

— Но я-то ведь не клоун, почему же ты со мной, с обычнымпарнем?

— Потому что я люблю тебя. Ты добрый, сильный и красивый. Аеще потому, что ты самый настоящий эмо-бой, только еще не знаешь об этом.

Не успел онемевший от такой наглости Егор парировать этубредовую эскападу, как Кит закрыла глаза, высунула кончик языка и провеластальным шариком от одного уголка рта до другого. Егор облегченно вздохнул ипритянул ее к себе; диспут был закончен, и можно было опять до бесконечностизаниматься любимым телом.

Впереди была вся большая и яркая жизнь, стоял теплый июнь,поцелуи Кити великолепны, а через неделю она будет вся принадлежать ему, как иостальной мир.