Должно быть, в этой шляпе она выглядит простосногсшибательно — Фаина Раневская, кинофильм «Подкидыш».

«Гаваец» и тот убежал. Впрочем, «гавайца» она сама прогнала,этим можно утешаться и отчасти гордиться.

Она и гордится — разве затем она впервые за пять лет пошла вотпуск, чтобы с бухты-барахты под ракитовым кустом заводить никому не нужныезнакомства с придурками в немыслимых рубахах?!

У нее номер «люкс», банка кофе, чемодан книг и любимаякружка в отдельном мешочке — что еще нужно старой холостячке, чтобы отличнопровести давно заслуженный отпуск?!

Ничего. Больше не нужно ничего.

Только если… может быть… или нет… Приключение, вот чтонужно!

Только не в смысле галантного расписного мужчины с пластмассовойзажигалкой и детским ведерком — такие «приключения» ей и даром не нужны. А«настоящее приключение» — чтобы произошло какое-нибудь ужасное событие, и она,Марина, оказалась бы в центре, эпицентре или черт знает где, в общем,поблизости, и чтобы зловещие тени сгущались на горизонте, а дом отдыха завалилобы снегом — даром что июль! — совсем как в пьесе Джона Б. Пристли «Чистоанглийское убийство», а телефонная связь оборвалась, а под подушкой старшейгорничной обнаружился бы странный пузырек темного стекла — горничная, конечно,уверяет, что это снотворное, но это подозрительно похоже на цианистый калий илимышьяк… да, пусть будет мышьяк — хорошее, глубоко «преступное» слово! — и чтобполицейский капитан оказался поблизости, загорелый, самоуверенный, дьявольскиумный, циничный, наблюдательный, острый, тонкий, мужественный и с пистолетом,засунутым за ремень выцветших и потертых джинсов — почему выцветшие и потертыеджинсы считаются самой лучшей одеждой для главных героев?!

Марина захохотала во все горло, так что из куста выпорхнулакакая-то птаха, чирикнула и перелетела на ту сторону заросшего прудика.

Хохотать во все горло, сидя в одиночестве на лавочке, былонеприлично, и она быстро зыркнула по сторонам — не видит ли кто, как уважаемаяМарина Евгеньевна Корсунская себя ведет.

Никто не видел, хотя слева, в зарослях, на голубой скамейкеуже восседала какая-то парочка. Размечтавшись о своем «приключении», Марина незаметила, когда парочка забралась в кусты. Впрочем, восседала девица, а молодойчеловек возлежал головой у нее на коленях и дурашливо щекотал девицын животик.Девица взвизгивала, молодой человек похохатывал, все как положено.

Господи, какая смертная, непробиваемая, тупая скука, этипарочки с их пощекочиваниями, поглаживаниями, похрюкиваниями и взвизгами!

Как все это одинаково, пошло, глупо и, главное, кончаетсявсегда одинаково — никчемное сосуществование, желание плюнуть в ненавистнуюрожу любимого или любимой, романы в конторе, романы на пляже, романы на даче,романы в доме отдыха, начинающиеся с кошки и пластмассового ведра, и «тыотравила мне всю жизнь!», и «слезь с дивана, придурок!», и никогда с нежнойгордостью — «наш сын похож на тебя!».

Домашний ежедневный ад собственного сочинения, и так досамой могилы, за которой уж откроется настоящий, так сказать, общественный ад.

Говорят, что он вечный. Очень может быть.

Марина решительно водрузила на голову идиотскую шляпу — полянемедленно задрались, и пришлось двумя руками отгибать их вниз, — потянуласумку и постояла в нерешительности. До ужина было еще далеко, солнышкопригревало, и не хотелось тащиться в свой «люкс», хоть там и кофе, и кружка, икнижка…

Под жидкими мостками, выдававшимися далеко в пруд,взволнованно квакали жирными голосами жабы — у них тоже в разгаре были«пощекочивания и поглаживания», — и Марина решила, что в отпуске она станет«юным натуралистом», будет вести наблюдение за жизнью жаб и лягушек. А почемунет?

На мостках сильно пахло тиной и рыбой, вода была черной, вглубине коричневой, но не мутной — видно, как со дна поднимаются и колышутсяводоросли. Некоторые дотягивались до поверхности, и в длинных травяных космахнеподвижно сидели блестящие пучеглазые жабы, только шевелились их распластанныезадние лапы.

Фу, гадость какая. Пожалуй, не станет она наблюдать за ихжизнью.

Водомерки скользили по темной, как будто лакированной, воде,а в глубине, под жабами, ходили шустрые рыбки, настоящие рыбки, а вовсе некакие-то недоразвитые мальки.

И все равно, нечего их ловить!

Под мостками плюхала и переваливалась вода. Бесстрашнаяптичка порхнула на краешек и настороженно заскакала все ближе и ближе к Марине.

Может, ей наблюдать за птичками, а не за жабами? За птичкамивсе же как-то приятнее.

Невесть откуда взявшийся теплый ветер взметнул подолдлинного летнего платья а-ля «рюсс пейзан», и пока Марина ловила и держалаподол, подхватил проклятую шляпу, вывернул поля и…

Мама не переживет, мрачно думала Марина, глядя на свойголовной убор, который романтически покачивался на водной глади примерно метрахв двух от мостков. Она притащила эту красотищу аж из самой Италии, а дочь неуберегла.

Однако не лезть же за ней… к жабам, которые настороженносмолкли, очевидно до глубины души пораженные размерами и красотой вновьприбывшего конкурента. Жабам было невдомек, что это итальянская соломка, «хэндмейд» и все такое, а вовсе не самец-рекордсмен.

Интересно, соломка, хоть бы и итальянская, тонет, когдаосновательно намокнет? И как быстро она намокнет основательно?

Перепугав птичку, которую она вознамерилась было наблюдать,Марина вихрем промчалась по мосткам, выскочила на песок и полезла в кусты,искать подходящую палку.

Парочка на скамейке примолкла, как давешние жабы.

Палка нашлась. Она была очень длинной и какой-то слишкомраскидистой и ветвистой, и тащить до воды ее пришлось волоком. В воде она сталаеще тяжелее, и Марина, допятившись до края мостков, едва смогла приподнять ее ипопыталась подгрести к себе чертову шляпу. Шляпа не давалась, итальянские поляколыхались в воде, и дело продвигалось очень медленно.

— Эй, дамочка! — крикнули с берега. — Вы ее подцепляйте,подцепляйте, а то она у вас сейчас потонет!

Марина дернула плечом.

— Подошел бы и помог, — под нос себе пробормотала она. —Подцепляйте!..

Наконец шляпа приблизилась настолько, что до нее можно былодотянуться, и Марина выволокла на мостки все свои ветки и сучья — не бросать жев пруду полдерева! — оперлась рукой, нагнулась, вытянулась и добыла шляпу!

С романтических полей текла пахнувшая тиной вода. Шелковаяподкладка отливала зеленью. К атласной ленте уже прилепился крошечный круглыйслизняк. Марина сковырнула его ногтем и потрясла сооружение, стряхивая воду.