Во-вторых, я все же была не столь свободна, как тетушка. Работа есть работа, и подчас она сжирала сутки за сутками, не оставляя и секунды того бесценного материала, который в армии называется личным временем.

– Вы работаете по специальности? – спросила меня одна дама из статистического комитета, пришедшая как-то вечером с ворохом бумажек под мышкой. – Да вы не бойтесь, опрос у нас анонимный.

– А я и не боюсь, – пожала я плечами. – Пишите, что по специальности.

Хорошо, что в этот раз статистикам не пришло в голову выяснять, по какой именно специальности я работаю. Впрочем, в дипломе, если бы я его имела, было бы написано: «референт, переводчик».

Какая-то доля правды в этом была. Я действительно могла бы исполнять эти обязанности, которые, впрочем, не исчерпывали и сотой доли навыков и умений, приобретенных мною за время учебы.

По окончании вуза мы могли заниматься как диверсионно-подрывной работой, так и вождением транспортных средств в особо трудных условиях; как переводами с африканских языков, так и восточными боевыми искусствами. Нас готовили по очень широкому профилю, причем с каждым студентом занимались индивидуально.

Впрочем, я оговорилась – не со студентом, а со студенткой. В это закрытое учебное заведение принимались лица исключительно женского пола. Меня туда пристроил папа-генерал, который в настоящее время доживал остаток своих дней с новой женой на моей далекой родине во Владивостоке. Поскольку с мачехой мне видеться решительным образом не хотелось, а в Москве оставаться не было возможности после того, как я с треском хлопнула дверью, разругавшись со своим начальством, то я и подалась к тетушке в этот волжский городок – как-никак областной центр.

– Ты хоть к обеду вернешься? – осведомилась тетя, с видимым усилием оторвавшись от своего романа. – Тефтели в холодильнике.

– Посмотрим, – пожала я плечами, – в крайнем случае перекушу по дороге.

Я могла бы этого не говорить – тетушка уже вновь погрузилась в мир злодейских страстей и яростных разборок в американской глубинке.

Спускаясь по лестнице, я подумала: не стоит ли мне получить лицензию? В конце концов, переводами я уже не занимаюсь и абитуриентов в иностранных языках не натаскиваю – это пройденный этап, хотя в первые месяцы моего пребывания здесь я зарабатывала деньги именно таким образом. Но потом судьба круто повернулась, словно солдат по команде «кругом!», и мне пришлось быстренько припомнить учебные навыки и показать, на что я способна.

История давняя, но именно с тех пор я стала работать кем-то вроде суперохраны. Молва о моих способностях быстро распространилась среди определенного контингента заинтересованных лиц, и время от времени озабоченный своими проблемами человек обращался ко мне с предложением немного подзаработать.

Обычно я не отказывалась. Не отказалась и на этот раз, хотя звонивший не уточнил специфики предлагаемой мне работы. Я отправлялась на набережную, чтобы обсудить с незнакомцем детали предстоящей акции и решить, стоит ли мне за нее браться, и если да, то за сколько.

Между тем во дворе уже выносили покойника. Обходя катафалк, я мельком осмотрела собравшуюся компанию друзей и близких сына кассирши овощного магазина. Я наконец вспомнила эту толстую меланхоличную женщину в красных клипсах. Когда я однажды покупала в ее магазине картошку, то она, посчитав цену на калькуляторе, справилась со счетами, которые лежали у нее под рукой.

Я давно замечала, что люди, приходящие проводить человека в последний путь, могут дать исчерпывающее представление о его личности.

Окинув взглядом группу людей во дворе, я могла заключить, что среди знакомых покойного были не только его ровесники, но и несколько лиц более старшего возраста. Они, в свою очередь, различались довольно существенно – и по внешности, и по одежде.

Тут были и застиранные майки с эмблемами спортивных клубов, и изысканные рубашки, которые в Москве можно найти только в дорогих магазинах, посещаемых в основном иностранцами. Особо привлек мое внимание сутулый парень лет тридцати пяти с глубоким порезом на правой щеке и явно бандитской внешностью.

Время, однако, поджимало, и я не могла долго обозревать это скопление людей. Поспешив на троллейбусную остановку, я впрыгнула в заднюю дверь «гармошки», которая уже была готова к отправлению.

Набережная встретила меня отнюдь не прохладным ветром и не брызгами волн. Река сонно колыхалась, вяло донося волны до парапета.

От жары не было спасения и здесь, у воды. Тридцать с лишним градусов выше нуля – это не лучшая температура для какой бы то ни было работы. Если честно, то хотелось одного: тени и прохлады. Желательно – на необитаемом острове. Недельная поездка куда-нибудь на север Норвегии тоже бы была в кайф.

Но положение обязывало, и я должна была взвалить на себя новую работу. Пообещав себе, что в конце месяца устрою отпуск явочным порядком, я медленно направилась к месту предполагаемой встречи.

Асфальт под ногами был утыкан ямочками от дамских каблуков. Работающие на всю мощь фонтанчики, разбрызгивающие теплую воду по газону, не давали ощущения свежести.

Итак, я намеревалась осмотреть местность перед встречей с неизвестным.

Район этот я знала достаточно хорошо. Но я знала его как житель города, обычный человек, который время от времени прогуливается по аллеям, сидит на скамеечках, поглощает прохладительные напитки в уличных кафе и задумчиво смотрит на Волгу.

Теперь мне предстояло увидеть знакомые места по-новому, задействовав особое зрение. Для этого я «включила» в своем сознании особый рычажок – как нас учили в разведгруппе.

«Так, отсюда хорошо простреливается шоссе, – замечала я, двигаясь к памятнику, возле которого была назначена встреча, – этот двор, насколько я помню, проходной, сюда же выходит дверь подсобки рыбного магазина. А дальше у нас…»

Машина, стоявшая возле памятника бывшему председателю Союза советских писателей Федину, просигналила три раза. Это был условный знак, о котором мы договорились по телефону.

Однако! Этот тип прискакал сюда за полчаса до назначенного времени!

Выходит, либо он сущий бездельник, либо чересчур взволнован. И то, и другое с моими клиентами бывало, но они обычно запаздывали, а не приходили заранее. Значит, клиент особенный. И случай у него наверняка тоже особенный. По крайней мере он так думает. Что ж, раз сигналят, нужно идти.

Я побрела к машине и, остановившись возле распахнутой дверцы, вопросительно посмотрела на водителя. Им оказался спортивного сложения лысоватый мужчина лет пятидесяти с небольшим.

– Вы Охотникова? – спросил он. – Давайте поговорим в машине, садитесь. Тут у меня кондиционер… Ах, черт, я ошибся. Это же не моя машина.

Такое начало разговора мне не понравилось, но я решила выяснить, что же будет дальше, обошла автомобиль – старая модель «Жигулей» – и, дождавшись, пока мне откроют дверцу, села рядом с водителем.