Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь о балетмейстере. В моем возрасте новые друзья уже не появляются. Прочные дружбы завязываются в более молодые годы. Когда я пригласил в фильм постановщиком танцев Владимира Васильева, я сделал это потому, что восхищался им как гениальным танцовщиком. Много лет я был зрителем, почитателем его безмерного таланта. Знал я также и о его замечательных балетмейстерских работах. Но действительность превзошла все мои ожидания и надежды. Владимир Викторович оказался потрясающей личностью: его увлеченность делом, замечательные придумки, фонтанирующая фантазия, режиссерский напор, точные реакции и при этом невероятная деликатность чувств поразили меня. Надо прибавить еще огромное человеческое обаяние. Когда Васильев приходил на съемку, он полностью погружался в то, чего надо было добиться. Его замечания были тонки, умны и всегда по сути дела. Признаюсь, когда Володя присутствовал на съемке, я невольно расслаблялся, отдыхал, ибо знал, что рядом человек, который не допустит промаха. Заметит любую фальшь или неточность. Короче, кончилось тем, что мы подружились. У нас оказались до того схожие взгляды на искусство, современность и вообще на все, что я только диву давался. Танец Андерсена и его Тени выдуман и поставлен, с моей точки зрения, блестяще! Работа с этим удивительным художником танца доставила мне огромную радость. И я счастлив, что судьба подарила мне на склоне лет такого дивного друга…
Екатерина Попова-Эванс — одна из лучших звукорежиссеров нашего кино. Она записывает чистовой звук, как мало кто. В ее фильмах всегда очень много реально записанного звука. И не только речь исполнителей, но и шумовые нюансы каждого эпизода. Скрупулезность, дотошность, доброкачественность, высокий профессиональный уровень и безупречный вкус — вот что отличает работу нашего превосходного звукорежиссера, с которым мы отработали все мои последние ленты. Она — мои замечательные «уши», тем более что одно мое ухо не слышит ничего. Так что вся «стереофония», звуки, доносящиеся с разных сторон зрительного зала, — это все на Екатерине Джоновне. Спасибо ей за высокую любовь к своему делу!
С Ниной Колодкиной, художником-гримером, мы встретились впервые. Она оказалась не только мастером высшей пробы, но и замечательной женщиной. Вообще я должен сказать, что три женщины, три художницы, окружавшие меня в группе, — Людмила Кусакова, Наталья Иванова и Нина Колодкина, — были моими самыми близкими, самыми верными людьми. Благодаря этому замечательному «матриархату» я выдюжил труднейшую постановку.
Так вот, участи художника по гриму позавидовать, конечно, было нельзя. Работа ей предстояла попросту адовая. Надо было «слепить» двух Андерсенов, молодого и взрослого, очень похожими друг на друга. Это осуществить легче, когда актеры играют в разных сценах и не встречаются вместе в кадре, а тут вместе и не в одном кадре, а на протяжении длинного эпизода. В сказке «Тень» Сергей Мигицко и Стас Рядинский, играющий его Тень, все время рядом, вплоть до того, что вместе танцуют. У молодого Андерсена Рядинского вообще уйма гримов, ибо он проходит перед зрителем в возрастных стадиях четырнадцатилетнего отрока, семнадцатилетнего юноши, двадцатипятилетнего молодого человека. Кроме того, он играет в сказке принца-свинопаса, солдата в спектакле «Огниво». Разные внешние облики, но зритель всегда должен ощущать, что это — одна из ипостасей Ганса Христиана. А Мигицко играет не только сказочника, не только героя сказки «Тень», но и короля Дании Кристиана X. Иной грим, иная внешность, иная внутренняя суть. А женские гримы!..
Если я начну перечислять всех персонажей, это очень и очень надолго. Я вспомнил шутку: в сумасшедшем доме один сумасшедший говорит другому: «Почитай, я написал книгу, хочу знать твое мнение». На следующий день больные снова встречаются. Прочитавший говорит «писателю»: «Книга потрясающая. Замечательный сюжет. Изумительные образы. Но есть один недостаток — слишком много действующих лиц». Тут нянечка закричала: «Эй, психи! Отдайте телефонную книгу!»
Так вот, Нине Ивановне предстояло «загримировать» телефонную книгу. Причем каждому «абоненту» надо было найти свой характер, надо было быть верной эпохе и выполнить много разнообразных режиссерских требований. Великолепно работала вся бригада гримеров, огромная им благодарность.
Съемочная группа — это всегда временный коллектив, собравшийся на одну картину. Это сообщество трудится бок о бок всего несколько месяцев, в отличие, скажем, от театральных репертуарных трупп. Фильм кончается, и все разбегаются в другие съемочные группы. Очень важно, чтобы в подобном содружестве не завелось какой-нибудь паршивой овцы, лживого, недобросовестного или равнодушного работника. Наша съемочная семья отлично сдала экзамен не только по профессиональным качествам, но и по человеческим. Я не случайно применил слово «семья». Ведь во время создания фильма люди значительно больше времени проводят на съемочной площадке, нежели дома.
И теперь режиссерская группа, мой штаб, мои помощники — не сказать о них добрых, нежных, прочувствованных слов попросту невозможно. Сорежиссер Михаил Биц, в прошлом оператор (он снимал со мной «Невероятные приключения итальянцев в России»), был беспредельно влюблен в сценарий и был моей правой рукой. Замечательной, надежной рукой! По всем вопросам я советовался с ним, иногда (редко) мы ругались, отстаивая свои точки зрения, что не мешало нам дружить.
В число ближайших помощников и соавторов постановщика входит режиссер по монтажу. Инесса Брожовская — мой давний друг. Она монтировала «Итальянцев в России», «Старые клячи», «Ключ от спальни». Инна — трудоголик из трудоголиков. По характеру она славный, добрый, прекрасный человек. И несмотря на то, что я иногда кричу на нее, я ее очень люблю. Работаем мы с ней душа в душу. У нее светлая голова и умелые руки.
Естественно, что в нашем фильме присутствуют сказочные персонажи и различные волшебства. Пришла пора поговорить о том человеке, который у нас работал «колдуном». Раньше всяческие чудеса, трюки и превращения делались методом комбинированных съемок. Теперь это называется «компьютерная графика», а руководит процессом человек, которого зовут по-заграничному «супервайзер». Работа нашему кудеснику, Алану Дзарасову, предстояла непростая. То молодой Андерсен беседовал со старым уличным фонарем, и надо было сделать говорящий фонарь; то от героя сказки «Тень» неожиданно отделялась его тень и начинала вести самостоятельную жизнь, а потом, уже из человеческого образа, возвращалась в свое теневое состояние; то в кадре появлялись крошечные эльфы, притаскивающие огромные (на размер человека) «калоши счастья», надев которые наш Сказочник переносился в XX век; или же надо было устроить, чтобы из ясного неба ударила молния и пошел сильный ливень; или же рукав от тесноватого фрака Ганса Христиана во время взмаха руки отлетал от плеча и повисал, оторванный, на руке… И еще
