О Шин не отвечал, пока полностью не взял себя в руки. Он никого не уполномочивал что-либо предпринимать против лорда Чиня, но ничем не выдал своего замешательства.

– Это были не мои люди. А если даже когда-то они ими и были, то я от них отрекаюсь. Как я уже говорил, я не держу зла на лорда Чиня. Пока он не доказал обратного, его враги – мои враги. Я найду тех бандитов и накажу их.

Однако он сомневался, что его слова успокоят Совет.

– Они уже наказаны, мой господин, – ответил Чинь. – Они все мертвы – кроме одного.

Он дал знак, и солдаты приволокли закованного в кандалы Лана. От былой бравады ночного охотника не осталось и следа. Он был напуган до смерти, и вид Тама приводил его в намного больший ужас, чем те, кто захватил его в плен.

О Шин посмотрел на него с мукой во взгляде:

– Я отдам соответствующие распоряжения. Отныне каждый, кто допустит подобный разбой где угодно и когда угодно, будет объявлен вне закона. Они станут моими врагами точно так же, как и врагами моих врагов. – Он скорее был готов поверить, что так поведет себя Тран, но не Лан. – Террор закончился. С этих пор Псы будут преследовать только объявленных вне закона. Лорд Чинь, тебе возместят все убытки.

– А что с этим?

– Он сам подписал себе приговор. Я дал слово, что Псы могут атаковать лишь при наличии неоспоримых доказательств.

О Шин смотрел на тервола, не отводя взгляда. Ему хотелось, чтобы Чинь знал: он не посмеет совершить ошибку.

Лан, Чинь и Ву были потрясены тем, что он не попросил даровать пленнику жизнь. Но он уже принял решение, несмотря на всю боль. Чтобы подчинить этих людей своей воле, нужно было полностью покончить с нерешительностью и любыми колебаниями. Будущее требовало показательного примера. Лан сам обрек себя на смерть. Там мог поддаться искушению, но О Шин не имел права проявить даже малейшую слабость. На его империю пала тень хищных крыльев хаоса. Следовало вернуть себе власть над происходящим.

– Лан, есть тебе что сказать?

Его брат покачал головой.

Там был рад, что рядом нет Трана, – обвиняющий взгляд охотника мог поколебать его решимость. Чтобы выработать привычки автократа, требовалось время.

– Выноси свой приговор, лорд Чинь. Ты – пострадавшая сторона.

Рубиновые кристаллы в глазницах маски Чиня смотрели то на одного брата, то на другого. Затем он поднял руку в перчатке и снял маску кошки-горгульи.

– Закончим на этом, мой господин. Отдаю его тебе. Хватит с нас несчастий.

– Справедливо замечено, лорд Чинь. – «Ах ты, коварный змей!» – Спасибо тебе. Что-нибудь еще?

– Когда мы отомстим за легион Имперского штандарта? – рявкнул Фэн.

Ву взял его под руку.

– Больше ничего, мой господин, – сказал Чинь. – До свидания.

Дверь за Чинем закрылась.

– Ты вправду собирался?.. – простонал Лан.

– Да. – Там поковылял к своим средствам связи. – Я больше не стану терпеть непослушания ни с чьей стороны. Даже с твоей. Я никого не просил делать меня императором. Я не хотел им быть, но стал. И я им останусь, что бы вы ни делали. Понятно?

На следующей неделе он приговорил к смерти семнадцать Псов. Мятежу следовало положить конец. И началась неизбежная кровавая чистка среди профессиональных мятежников, для которых ночные нападения и сражения считались достаточным поводом, чтобы примкнуть к чему угодно. Теперь же повстанцам пришлось уступить место администраторам. О Шин поклялся, что во всем Шинсане будет царить та же стабильность и уважение к власти, как и во времена правления Туана Хуа. Если бы только ему удалось сохранить прежнюю решительность…

Неосмотрительность Лана приблизила тот день, в который наступила перемена, и было принято окончательное и неоспоримое решение. С этой поры Там действительно стал О Шином, поступая по образу и подобию основавшего Шинсан тирана и идя на минимальные уступки лишь при крайней необходимости.

Первая Девятка Шинсана собралась на чрезвычайное заседание. Явились все – ибо опасность нависла над самой Девяткой.

Не успел войти последний, как заговорил человек в маске кошки-горгульи:

– О Шин что-то подозревает. Его Псы не беспредельничали беспорядочно – в их действиях наблюдалась закономерность. Он пытается выяснить, кто мы и чем занимаемся. Неожиданно он стал для нас скорее помехой, чем преимуществом. Не в его пользу говорит и упорное сопротивление против похода на Запад, а также его популярность среди народа. Вопрос: не кончилось ли то время, когда он был нам полезен?

Ему возразил человек в маске клыкастой черепахи – именно под ней скрывался на собраниях Девятки лорд Ву.

– Я не согласен. Он молод, и из него все еще можно вылепить что угодно. За столь короткое время он подвергся немалому давлению. Не забывайте, он стал императором из раба всего за несколько недолгих лет, не имея достаточного запаса времени, которое обычно есть у тервола. Мы действовали чересчур поспешно. Не стоит так сильно на него давить – он сам дозреет. Не отвергайте орудие, пока оно не выковано до конца. Мы всегда рядом с ним. Стоит избавиться от его товарищей, и он станет полностью от нас зависим.

Ву говорил совершенно искренне, в очередной раз проявляя ту черту своего характера, благодаря которой заслужил прозвище Милосердный. К О Шину он питал намного более глубокие чувства, чем тот предполагал, – у него самого не было сыновей. К тому же он пребывал в неведении, не зная, что лорд Чинь вынужден полностью подчиняться вышестоящей Девятке.

А Чинь прекрасно знал слабые места Ву:

– Вряд ли мне следует предостерегать нашего брата об опасности необдуманных решений. Но слова его заслуживают того, чтобы над ними поразмыслить. Предлагаю взять перерыв на неделю и как следует подумать, прежде чем мы пересмотрим нашу политику и цели. Оставайтесь в пределах доступности. Именем Девятки.

Все разошлись, остались только Чинь и один его товарищ.

– Не придется ли нам повышать кого-то еще? – спросил тот.

– Не в этот раз, Фэн. Он говорил искренне, но Девятку не покинет. Я достаточно хорошо его знаю.

Чинь не мог прямо сказать, что и убить Ву тоже, скорее всего, не удастся. У Мглы ничего не вышло, да и сам Чинь, опасаясь будущих столкновений, предпринял от ее имени несколько более серьезные меры, чем требовала его роль в Эхелебе. Ву умел быть хитрым, опасным, неумолимым врагом.

– Как пожелаешь.

Едва Фэн ушел, появился старый горбун.

– Пока не спешите, – распорядился он. – Но продолжайте закладывать основу действий. Когда-нибудь О Шину придется уйти, и он восстанет против нас в тот час, когда наступит эпоха Праккии.

Чинь кивнул. В любом случае, чтобы сделать запланированное, никакие приказы ему не требовались. Не пронюхал ли старик уже про историю с избранным Чуном? Этот кретин все испортил…