– Но кто его сменит? У него нет наследника, а Праккия вряд ли осмелится действовать открыто.

– Скажем, кто-нибудь напрямую ответственный перед Праккией? Член Высшей Девятки?

Чинь поклонился, надеясь, что его жест выглядит достаточно подобострастно, хотя мысленно он уже праздновал победу. Уже скоро – Шинсан. А потом, возможно, и Эхелеб.

– Наращивайте ваши усилия на западе. Час Эхелеба уже близок.

Чинь снова поклонился, на этот раз искреннее. Ему нравились интриги, которые он проводил на западе, – они представляли для него реальный вызов и приносили столь же реальные результаты.

– Я лично этим занимаюсь. Все идет в точности по плану.

Горбун едва заметно улыбнулся:

– Будь осторожен, лорд Чинь. Ты самый ценный член Праккии.

Человек в маске кошки-горгульи не ответил, но мысли лихорадочно метались в его голове. Он обдумывал возможные варианты и по-разному поворачивал слова старика, чтобы понять их истинный смысл. Шла утонченная, опасная игра.

Войска стягивались в места сосредоточения. Вскоре на ничего не подозревающий Запад должна была обрушиться буря. Тактика О Шина зашла в тупик – все его отговорки против войны увядали, подобно розам в вихре неумолимого смерча. Легионы уже залечили раны, и в Шинсане воцарился мир. Тервола были сильны и многочисленны.

Ляонтун кишел тервола и их прислугой. О Шин выбрал на роль командующего походом лорда Ву, который быстро и ловко решал все дела с помощью тервола, преисполненных жажды действия и всегда готовых помочь. Их навязчивая идея вскоре должна была воплотиться в жизнь.

О Шин не мог больше отступать.

Иногда он задумывался над возможными последствиями очередного Баксендаля, но чаще его беспокоили последствия победы. В течение десяти лет ожидание войны задавало тон всем поступкам и мыслям тервола, став частью их души. Но что будет после падения Запада? Не обратится ли Шинсан против самого себя, восток против запада, что станет еще более страшной трагедией, чем война с Мглой?

Порой он задумывался, что сейчас делает эта сверхъестественная женщина. Слишком уж легко она сдалась. Ради блага Шинсана? Или она хотела, чтобы О Шин до конца познал свою короткую и жестокую судьбу, прежде чем вновь заявить претензии?

Ни Тран, ни Лан не обнаружили среди народа каких-либо ностальгических чувств в отношении Мглы, но в этой стране, с ее тайнами, колдовством и интригами, было возможно все. От Мглы следовало избавиться – она представляла угрозу самим своим существованием.

Тран вернулся с реки Роэ, где наблюдал за ходом странной войны, и принес кое-какие необычные известия.

– Мне потребовалось несколько лет, – восторженно заявил он, вваливаясь в покои Тама, не почистившись от дорожной пыли, – но Чинь наконец у меня в руках. Мне не хватит доказательств, что он твой враг, но их вполне достаточно, чтобы привлечь его за самоуправство – действия без приказа и формирование политики без совета с троном.

Появился Лан:

– Успокойся и начни сначала. Я хочу все услышать.

Он бросил злобный взгляд на Тама. О Шин кивнул.

– Той войной в бассейне реки Роэ руководит Чинь. Он занимается этим последние несколько лет. Смотрите – вот здесь. Он бесчинствовал по всему западу, и хаос следовал за ним, словно верный пес.

Тран показал несколько страниц поспешно написанного доклада.

– Лан, прочитай. Тран, наблюдай за дверью. Чиня нет в городе, но они с Ву полностью заодно. – Там скрестил пальцы.

Лан монотонным голосом прочитал набросок доклада Трана и его странный путевой дневник. В описании событий имелось немало пробелов, когда определить местопребывание Чиня было попросту невозможно, но вместе с тем – налицо множество однозначных доказательств, что тервола нарушил приказ императора.

Они начали спорить, стоит ли подождать до конца западной кампании, прежде чем что-либо предпринимать. О Шин подозревал, что в ее ходе Чинь может оказаться неоценим. Там размышлял над связывавшими Ву и Чиня отношениями, думая, следует ли подвергнуть допросу лорда Ву по столь малозначительной причине…

О двери они полностью забыли.

Внезапно Лан округлил глаза, и О Шин поднял взгляд. Перед его мысленным взором промелькнуло то самое мгновение в хижине лесной ведьмы.

– Ву! – выдохнули они.

Худой смуглый человек явился с севера, подобно смерчу. Лошади падали под ним одна за другой. Те, кто пытался встать у него на пути, умирали. Но еще безжалостнее он был к самому себе. До своей штаб-квартиры в горах Капенрунг он добрался в шаге от смерти от истощения. Белул дал ему поспать двенадцать часов, прежде чем сообщить о его жене.

– Приведи Мегелина, – последовал мгновенный ответ.

Юноша напоминал зеркальное отражение отца, только на пару десятков лет моложе. В свои девятнадцать он уже успел прославиться как несгибаемый и сообразительный воин.

– Оставь нас, Белул, – сказал Гарун.

Отец и сын посмотрели друг другу в глаза. Сын ждал, пока отец заговорит первым.

– Я проделал долгий путь, – продолжал Гарун, голос которого звучал удивительно мягко. – Но так и не смог его отыскать.

– Бальфура?

– Его я нашел. Он выдал все, что знал. – Это было не совсем правдой: Бальфур ответил лишь на заданные вопросы и, даже несмотря на терзавшие его муки, сумел кое-что скрыть. Полковник был сильным человеком. Весь обратный путь Гарун размышлял над услышанным и строил планы на будущее. – Но я не нашел моего друга.

– Вот этого я не могу понять, отец. Те двое, Насмешник и Рагнарсон… не слишком ли многое ты им позволяешь? Победа была у тебя в руках, но ты все бросил, чтобы помочь Рагнарсону в его войне с Шинсаном.

– Именно этому тебе еще предстоит научиться, сын мой. В жизни каждого порой встречаются те, кто намного важнее любой короны. Поверь мне. Ищи их и прими мои слова как данность. Этого просто так не объяснить.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Более того, они помогали мне намного чаще, чем я им, – продолжил наконец Гарун, – даже тогда, когда это противоречило их интересам. И за это я перед ними в долгу. Вопрос: ты слышал когда-нибудь, чтобы Белул… или кто-то еще из капитанов… жаловался?

– Нет.

– Почему? Я скажу тебе почему. Потому что не будет никакого Павлиньего трона ни для кого, даже для Эль-Мюрида – да растащат шакалы его кости, – если Шинсан захватит Запад.

– Это я как раз понимаю. Но я точно так же понимаю, что вовсе не это заставило тебя свернуть на север, когда ты уже был почти в Аль-Ремише?