Подошёл Эркин, внимательно поглядел на него. Фредди попробовал улыбнуться, но боль снова тряхнула его, и он глухо выругался вместо приветствия. Эркин не обиделся, только чуть прищурил глаза и присел на корточки.

– Спина, сэр?

– Чего тебе?

– Я спрашиваю, сэр. Спина болит?

– Ну, спина. А что?

– Упали, ранены? Что случилось, сэр?

В его тоне было что-то такое, что Фредди, злясь на самого себя, ответил.

– Да нет. Давно… падал. И в сырость как прихватит, так хоть…

Он снова выругался. И так круто, что подошедший к огню Андрей рассмеялся.

– Не ржи! – обозлился Фредди. – Тебе бы так.

– Если не рана… – Эркин задумчиво свёл брови, – можно попробовать.

– Чего ещё пробовать?

– Попробую помочь. Если сэр не против.

– Мне уже вон, – Фредди полез за сигаретами и скривился от боли, – вон, водки предлагали. Отлежусь и всё. Одеяло моё у вас ещё? – он рывком повернулся к вьюкам и чуть не упал, с такой силой ударила по позвоночнику жгучая боль.

Эркин встал и отошёл к вьюкам. Вернулся с одеялом Фредди и сложил его по всей длине вчетверо, аккуратно уложил рядом с костром, отшвыривая носком сапога ветки и камушки.

– Вот, ложитесь, сэр.

– Ты чего? – удивился Фредди.

– Я, кажется, знаю, что у вас, – Эркин спокойно смотрел на него. – И могу помочь вам, сэр. Но для этого… для этого я должен трогать вас, а вы делать то, что я скажу. Как хотите, сэр.

Фредди, кряхтя от боли, встал.

– Что я должен делать?

– Ложитесь на одеяло, сэр, на живот. Шляпу и пояс снимите. Куртку, если хотите, оставьте, только расстегните, чтоб не мешала, сэр.

Фредди бросил на землю шляпу, помедлив с пару секунд, расстегнул пояс с кобурой и решительно положил его рядом со шляпой. Стянул и бросил джинсовую куртку, оставшись в одной тонкой рубашке. Поёжился, будто от холода. Без оружия он всё равно как голый.

– Ложитесь, сэр.

Он лёг, вытянулся.

– Руки так, сэр, перед головой.

Искоса он видел, как Эркин сорвал и бросил на землю зелёную нашлёпку с ладони и стал греть над огнём руки, разминая, растопыривая до предела пальцы. Андрей попытался что-то сказать, но Эркин остановил его.

– Не мешай. Хочешь – смотри, нет – уйди. Не говори под руку.

Эркин подошёл к лежащему ничком Фредди, аккуратно переступил и плавно опустился на колени, оказавшись точно по осевой линии.

– Голову не поднимайте, сэр. И лбом не упирайтесь, свободно лежите.

Фредди молча подчинился и ощутил, как на его плечи легли две большие твёрдые, но не жёсткие тёплые ладони, неожиданно гибкие и сильные.

Эркин разминал, растирал мышцы на плечах, лопатках, рёбрах, постепенно разогревая их, подбираясь ближе к позвоночнику.

Тёплые волны прокатывались по спине, и боль глохла, уходила куда-то вглубь. Чёрт, какие же руки у парня. Это же массаж. Самый настоящий умелый массаж. Откуда он это знает? Ведь явно не впервые ему… Мысли путались в блаженной истоме, и только прятавшаяся в глубине боль не давала забыться.

Эркин прощупывал позвоночник. Похоже… здесь, да здесь… и ниже… Он решительно, уже не спрашивая, подсунул руку под тело Фредди, расстегнул пояс джинсов и молнию и прежде, чем Фредди успел что-то сообразить, выдернул руку и оттянув джинсы на спине, нащупал сразу то, что искал с самого начала. Такое он уже видал. От удара по хребту такое бывает. Это он снимать умеет. Но будет больно.

– Сейчас будет больно. Если хочешь кричи, только не дёргайся.

Он впервые, обращаясь к Фредди, не прибавил положенного сэра. И оба не заметили этого.

Боль огненной струёй хлестнула по позвоночнику в затылок. Хриплое стонущее ругательство разодрало рот.

– И ещё раз, – предупредил Эркин.

И вторая молния ударила так, что потемнело в глазах, и уже не стон, а крик вырвался из горла.

– Сейчас будет очень больно.

Очень? А что, было не очень? И тут Фредди понял, что действительно было не очень. А это уже настоящая боль. Она захлестнула его, и он захлебнулся в ней, оглушённый собственным криком.

– Больше не будет, – прорвался к нему голос Эркина. – Ещё немного, но больно не будет.

И снова руки Эркина – он ощущает их через рубашку – давят, месят его тело. Но боли нет, её действительно нет.

– Ох, чёрт, – негромко говорит Эркин, – желваки, а не мышцы, никак не промнёшь.

– Передохни, – так же негромко говорит Андрей.

– Нельзя. На половине бросишь, только хуже сделаешь.

– А чего он орал?

– Больно это очень. А иначе не поставишь.

Эркин пропускает руки под плечи Фредди и, сжав от напряжения кулаки, упираясь локтями в его спину между лопатками, с силой отгибает его плечи назад.

– И ещё, и ещё, и ещё… Ну, совсем суставы не разработаны…

Эркин снова и снова проходит пальцами, костяшками, ребром ладони по позвоночнику.

– Так, слушай, согрей одеяло моё, потом тёплым укроем сверху.

– Ага, сейчас.

Фредди слышит этот разговор. И всё понимает – они говорят по-английски – но он плывёт в тёплых, мягко качающих его волнах, вернее, его несут эти волны.

– Ну вот, теперь пусть отдыхает.

Он чувствует, как стягивают с него сапоги и укрывают сверху тёплым колючим одеялом, и подталкивают с боков, закутывая его.

– Подсунь ему кобуру под руку. Чтоб не беспокоился.

Фредди ощутил ладонью гладкую кожу кобуры, пальцы привычно нащупали рукоятку кольта. Блаженные волны ещё качали его, но он уже мог осознавать себя и окружающее. Он повернул голову и увидел сидящего у костра на земле Эркина. Его лицо и грудь, видимая под расстёгнутой до пояса рубашкой, влажно блестели от пота, тяжёлые набрякшие кисти рук брошены на колени. Их глаза встретились, и Эркин улыбнулся.

– Отдохни. Потом ещё сделаю.

– Ну, ты мастер, – выдохнул Фредди, – где только научился?

Лицо Эркина напряглось, стало настороженным, отчуждённым, но голос его был ровен.

– Андрей, кофе есть? Дай глотнуть.

Фредди досадливо выругал себя за неосторожность, а вслух сказал.

– Я это так просто. Можешь не отвечать.

– Не отвечу, – кивнул Эркин, и, усмехнувшись, добавил, – сэр.

Фредди выругался уже вслух.

– Иди ты со своим сэром…

Андрей протянул Эркину кружку. Тот взял и пил маленькими редкими глотками.

– Ты, я смотрю, мокрый весь, – засмеялся Андрей. – Как скажи, грузовик переколол.

– Жёсткое тело, – просто сказал Эркин, – не размять, не развернуть. Суставы как дубовые.

Фредди снова уткнулся лбом в одеяло. Отгадка была совсем рядом, но он откинул, оттолкнул её. Нет, даже думать об этом… Не может, не должно этого быть… Будь он проклят, если ещё спросит о чём таком Эркина. Какой