— Когда компания достигает определенного этапа, ее глава теряет возможность дышать уличным воздухом. Твой отец это понимал. А вот тебе не повезло родиться циником. Для того чтобы жить, тебе необходимо верить. В людей, в принципы, в истину и какую-никакую мораль. Хотя бы в их существование. Ты опоздал с рождением на несколько веков, малыш, но именно поэтому я здесь. Еще хочешь?

— Да.

Мистер Гото захохотал и Михаилу показалось, что он впервые наблюдает реальную эмоцию и естественный голос человека…  того что от него осталось.

Легко подхватив другой стул, японец приставил его к стене слева от бюро президента. В углу была врезана одна из проекционных камер, а чуть правее располагалась вентиляционная решетка. Словно лезвием срезав ладонью эту решетку, Гото засунул руку в вентиляцию, закатил глаза и высунул язык.

— О! — воскликнул он, поковырявшись в ладони.

Вернувшись к бюро, японец хлопнул ладонью с добытыми сокровищами перед Михаилом и осторожно убрал руку.

— А эти сами приползли…  совсем свеженькие! Ты стал регулярно чистить свои покои, я смотрю!

Михаила передернуло, и он резко поднялся. На столе кто-то закопошился, президент не имел желания их разглядывать. Подхватив сигареты, он отошел от стола и прикурил. Сканер на загривке не унимался, стягивая кожу и покалывая током, но Михаил игнорировал его. Японцу незачем было убивать его, просто он сам являл собой оружие.

— Предположим, я согласен с намеками, которые вы пытаетесь представить доводами отца.

— Нет. Предполагать мы не будем. Ты хочешь дождаться, пока Он лично тебе об этом скажет?! Live Project Incorporated — это река, одно из русел которой обмелело. Этому руслу остались считанные месяцы и, продолжая следовать ему, ты канешь в вечность, — Гото сел на прежнее место.

— Вам это выгодно как никому.

— Не спорю! Месяц назад был из ряда вон случай, слухи дошли даже до меня! В Нью-Дели на тендере «Сан Бич Айрлайнс» твои сейлзы сцепились с моими. Твои победили, но что это была за схватка, Миша! Человеческий фактор или безупречная электроника? Почему под землей люди доверяют электронике, а в воздухе — человеку? Ты слышал об этом? Ты не задумывался?

— Нет.

— Потому что там, наверху, человек чувствует себя ближе к Богу. Лететь в самолете, полностью управляемом электроникой, все равно, что причащаться перед роботом. Они отдают себя в мои руки под землей и на земле, но пред небесными вратами ожидают встретить человека! — Гото мечтательно помолчал. — Это так…  трогательно!

Михаил затушил сигарету и вернулся к бюро, но не стал садиться, потому что на оранжевой проекции клавиатуры все еще кто-то копошился.

— Эти жучки…  — он не договорил, лишь жестом выразив озабоченность, граничащую с гадливостью.

— Я их подавляю, — успокоил японец. — Я вообще все подавляю, — дополнил со смехом и Михаил подивился, что этому заявлению не сопутствовала очередная мультяшная гримаса.

— Итак, вы оказали мне честь своим визитом и намерены предложить…

— Сотрудничество.

— Уничтожить дело моего отца. Убить любимое болезное дитя. Неугодное богу, предполагаю? Взамен на что?

— Так иронизируют лишь на краю пропасти. Странно, что ты не замечал под ногами обрыва. Но ты уже летишь…

— Взамен на что?

— Вы — русские, имеете превосходный тост! Ваши тосты — это первое, что я пытался научиться понимать, изучая язык и менталитет семьдесят лет назад. Он звучит как: «За то, чтобы все было и ничего за это не было!» — Гото довольно поморщился, — Хочешь, чтобы все было по-прежнему, и ничего за это не было? Он, — японец изящно указал пальцем в потолок, — не будет в обиде. На этот раз — нет.

Михаил почтительно ждал продолжения.

— Ты не будешь больше выпускать клонов. Твои станции будут переоборудованы под выпуск нового живого проекта. С ресурсами Live Project Cosmetics у них по-прежнему будет внешностью человека, но электронная начинка Toshiba Robotics.

— Вы планировали реализовать это самостоятельно. Зачем вам я?

— Для иллюзии конкуренции. Если я начну этим заниматься, пока «Живой проект» загибается, у покупателей и арендаторов не останется выбора. А отсутствие выбора губительно для коммерции.

— Слишком слабый довод для вас, мистер Гото.

— Твои рынки, твои клиенты!

— Все равно недостаточно.

— Я не хочу использовать синтетику для оболочки. У меня горы прототипов, с гормональными ароматизаторами, с превосходными цветовыми и текстурными решениями, с обогревом и выделениями. Они прочны, красивы и долговечны. Они во мноком качественнее человеческой кожи. Мы провели сотни тестов и задействовали тысячи респондентов, чтобы прийти к старой доброй истине: несмотря ни на что…  люди хотят видеть людей. Это защита вида, это доверие, это кратчайший путь. Это было залогом успеха твоего отца, и я хочу…  перенять его и поделить.

— Вам по-прежнему не нужен для этого я.

Гото глубоко вздохнул и развел руки в стороны. Михаил предполагал, что собеседник может привести еще добрую сотню столь же незначительных доводов, которые в итоге вполне могут сложиться в один мощный резон. Но свежий вопрос его удивил.

— Ты ведь знаком с практикой выкупа долговых обязательств?

— Конечно.

— Я выкупил обязательство прикрыть лавочку клонов, сохранив при этом дело для тебя.

— Что за…  — Михаил вовремя опомнился и сдержался, чтобы не нагрубить, — у кого же?

— У того, кто обладал этими обязательствами, — снисходительно ответил гость.

— И что же оказалось эквивалентно вашим затратам на смену основной деятельности «Живого проекта»?

— Человеческий разум, Миша, — Гото поднял вверх длинный и тонкий указательный палец, — в наше время, в нашем мире это — единственная достойная цена.

Михаил на мгновение отвернулся, складывая воспоминания, догадки и нынешние доводы и, когда он вновь взглянул на гостя, тот широко и торжественно раскрыл свои неописуемые глаза.

— Вы взяли в рабство Высоцкого?!

Гото захохотал и согнулся пополам. Михаил в ужасе смотрел на эту анимешку, надеясь, что ошибся в предположении, что два плюс два сегодня все же не будет равно четырем. И что рот существа перед ним все же не обнажит его горла.

Михаилу было нехорошо. Он не нашел ничего лучше, чем честно попросить гостя уйти:

— Мистер Гото, — прошептал Михаил, — я не вполне здоров…  и слишком впечатлен этой встречей, чтобы воспринимать адекватно то, что вы говорите, предлагаете…  вкупе с тем, чем вы являетесь. Мы можем перенести разговор?

— Твоя искренность убийственна! На подобную прямоту я даже обидеться не могу! Конечно, Михаил, — Гото поднялся. — Я действительно все подавляю…  — он как-то виновато пожал плечами и предупредил: — Я прилечу в понедельник в десять. И еще…  я знаю, что ты не употребляешь алкоголь, но стопка коньяка приведет тебя в чувства быстрее, чем очередные попытки взять под контроль то, что уже давно не поддается контролю.