— Господь-Кузнец…

Тобиус повидал немало такого, что не покинет его память, сколько бы раз он ни закрывал глаза, и волшебник, убитый столь зверским образом, определенно станет еще одним воспоминанием-шрамом на израненном теле памяти. Напомнив себе, что должен идти, магистр устремился дальше, туда, к дальней двери, над которой пылал еще один большой магический глаз. Возможно, она вела из покоев надзирателя к камерам. Точно этого знать он не мог, но должен был проверить. В конце концов, на самом верху башни сидел тот, кто обещал ему смерть, и, убегая от него, логично было двигаться так глубоко под землю, как только возможно.

Мертвец, торчащий из стены, захрипел, остановив магистра, и Тобиус бросился к нему с целительскими чарами, мерцающими на кончиках пальцев. Но как только он попытался применить их, Ольгефорт закричал от боли.

— Что ты делаешь?! Я отчасти состою из камня! Плоть напрямую перетекает в кварц, слюду и плагиоклаз, что ты собрался мне регенерировать и где должна отрасти новая плоть, об этом ты не подумал, щенок?!

— Простите, ваше могущество!..

Неусыпный с трудом поднял голову, морщинистый седой старике колючими глазами, длинными спутанными волосами и такой же бородой.

— Это Шивариус. Он ворвался ко мне, хотел пройти к камерам, но я не дал. Как видишь, он настоял.

— Ваше могущество, если бы я только мог…

— Не ной, юнец! Я до сих пор дышу лишь благодаря магии, которая течет в моем теле, и такое существование, уж поверь, мучительно само по себе. Но я смирился с мыслью о смерти, так что и тебе нечего мотать сопли на посох. Скажи-ка мне лучше, юнец, где все? Куда подевались волшебники Академии?

— Они снаружи, ваше могущество, был дан приказ покинуть стены…

— Да, да, помню, но я не пошел! Еще чего! Это мой пост! А потом приперся этот предатель Шивариус и убил меня! Эта мразь вытащила из камер всех заключенных и увела их куда-то. Они бы и хотели меня добить, за то что я их неволил, но Шивариус, добрая душа, решил, что пусть старик Ольгефорт помучается!

Тобиус вдруг понял, сколько времени архимаг уже существует в таком виде. Шивариус захватил кампус еще в начале зуланского вторжения, тогда же, скорее всего, он ворвался в тюрьму. Выходило, что Неусыпный агонизирует долгие месяцы и никак не может умереть. Он стал частью стен Академии, а в них постоянно течет магия, и магия эта, заменяя ему пишу и воду, заставляет ту небольшую часть его все еще живого естества продолжать жить. Участь, достойная грешников в Пекле.

— Ваше могущество, что я могу для вас сделать? — умирающим голосом спросил юный маг.

— В моем положении, — криво ухмыльнулся Ольгефорт, — можно просить лишь об одном, чар Тобиус. Да-да, я знаю ваше имя, слухи сверху доходят и сюда тоже. Мне теперь не помог бы даже Таурон Правый, со всеми его целительскими способностями. О милосердии взываю!

Серый магистр содрогнулся — слишком часто за последнее время судьба подталкивала его к совершению именно таких актов милосердия. Нелепая случайность, конечно, но оттого не менее пугающая. Сначала Марэн, потом Крон, теперь Ольгефорт.

— Я вас понял…

— Конечно, понял, ты же не тупой орк, верно? — преодолевая боль, хрипло рассмеялся надзиратель.

— Но перед этим… Шивариус действительно забрал всех?

Предсмертный смех резко оборвался.

— Кроме одного, — произнес Неусыпный. — Кровавый Скоморох еще там, нужно быть таким же безумцем, как и он сам, чтобы освободить его, а Шивариус еще хочет жить, ха-ха! Но я слышал отсюда, что они говорили друг с другом, а потом Многогранник отправил его обратно в камеру.

— Значит… он там?

Во взгляде старого волшебника помимо боли разливался океан немого укора.

— Все-таки я ошибся, надеясь на то, что ты наделен хоть сколько-нибудь достойным разумом, раз задаешь одни и те же дурацкие вопросы раз за разом! Конечно, он там!

— Простите, ваше мо…

— Если отважишься заговорить с Джакеримо, пробуди гранат, это вернет последнюю клетку, которую извлекали из хранилища. А теперь скажи мне, юнец, ты получил все ответы?

— Я…

— Тогда убей-ка меня поскорее, потому что всякой выдержке приходит конец! Ну же, честный аптекарь, дай мне лекарство от боли, ахог тебя подери!

Дрожь отступила, не успев по-настоящему завладеть руками Тобиуса. Маг должен полностью владеть собой, иначе он не сможет владеть магией, а потому заклинание Сон, вопреки его прозвищу, погрузило Ольгефорта Неусыпного в забвение без грез и чувств, а Шелковая Удавка, накинутая на его горло, медленно и безболезненно отняла его жизнь.

Сердце предательски кольнуло, и Тобиус убедил себя, что это последний его двойник погиб где-то там, наверху.

— Господь-Кузнец, пред Тобой встану и буду судим за грехи мои.

Как самая сильная школа магии в Вестеррайхе, Академия Ривена несла также службу самой неприступной тюрьмы для магических преступников, по крайне мере для тех, кого не сжигала Церковь на очищающих кострах. Со всего Вестеррайха их присылали в Академию и там заключали в зачарованном металле, нерушимом и вытягивающем из них все силы, под присмотром могущественного архимага, который не знал покоя и не мог быть обманут никем и ничем.

Пройдя за следующую дверь, Тобиус встал на небольшой площадке посреди почти полной тьмы. Два настенных магических освещальника слишком слабо разгоняли ее, поэтому магистр всплеснул руками, создавая десятки светящихся мотыльков. Их свет, пугливый и неровный, возносился и падал, расходился в стороны, выхватывая из темноты очертания клеток, подвешенных на толстых цепях в пустоте. Клетки те имели сферическую форму и походили на птичьи, но отнюдь не для птиц были созданы. Тобиус не мог знать этого точно, но ему показалось, что это неправильно. Клетки должны были находиться где-то там, еще глубже под землей, в хранилище, за сотней зачарованных замков, а не болтаться пустыми и под потолком.

Почти три сотни пустых клеток, из которых Шивариус достал самых ужасных магов Вестеррайха, висели под потолком. Он забрал себе всех, кроме одного, кроме, ужасного дракона, рядом с которым все прочие были жалкими мухами.

На площадке стоял невысокий каменный столбик, похожий на гриб, и на медной «шляпке» его некогда располагалась доска управления тюремным блоком, несколько десятков зачарованных драгоценных и полудрагоценных камней, рычажки, рубильники, все, что было нужно знающему волшебнику, чтобы вытянуть из хранилища камеру. Уходя, Шивариус оплавил доску, уничтожив большинство элементов управления, но из застывших медных разводов едва-едва виднелся уголок поврежденного граната. Тобиус прикоснулся к заветному камню, пуская сквозь него магический разряд, и долгие минуты стоял замерев, гадая — не развеялись ли чары, заставлявшие тюрьму работать? Вдали послышались хлопки, с которыми открывались и вновь закрывались многочисленные зачарованные врата, и частый стук металла о камень. Светящиеся мотыльки растянулись в воздухе по всей длине подземной залы от места, на котором стоял Тобиус, до далекой противоположной стены, в которой находился зев прохода на последние уровни тюрьмы.