— Что это значит, душенька?! — немедленно взъярился он. — Что это значит?!

— Призыв и изгнание в этом помещении происходит исключительно по определенным каналам, контролируемым волшебником. Демоны, духи или еще что-то того же плана не должны иметь возможности самовольно телепортироваться или иным способом сбежать отсюда, так что обратно в Пекло ты не удерешь.

— Тогда я просто убегу, душенька! — заорал ахог и бросился к выходу.

В тот же миг массивная крышка сундука распахнулась, и оттуда десятками металлических языков выметнулись цепи. Словно живые щупальца, они стремительно настигли ахога и, укутав его в металлический кокон, стали тянуть к сундуку. Демон ревел и визжал, отчаянно сопротивляясь, скрежетал когтями единственной свободной руки по полу, но Ларец Па-Ку продолжал подтягивать его к себе, словно очень медлительный хамелеон, поймавший языком жирную упирающуюся муху.

— Нет! Нет, душенька! Пощады! Пощады! Нет, душенька!

Втягивание замедлилось по воле Тобиуса, который управлял призванным артефактом, но цепи продолжали крепко держать ахога.

— Хорошо, раз уж ты так просишь, я пощажу тебя на этот раз, демон.

— Спасибо! Спасибо, душенька! Я тебе еще пригожу…

— Хм, похоже, я только что обманул демона лжи, — мрачно произнес Тобиус, прежде чем цепи резко втянули визжащего ахога в сундук.

Крышка закрылась с громовым хлопком, отдавшимся эхом в коридорах башни, затем приподнялась, выпуская громкую отрыжку, и закрылась уже окончательно. Среди страдающих ликов, украшавших сундук, появилась медная морда ахога, искаженная в последнем вопле.

Великий маг Исхелем, создавая свои творения, заложил в каждое по одной простой функции — например, Ларец Па-Ку создавался для того же, для чего и любой другой ларец, сундук или шкатулка, — чтобы сохранять вещи, попадающие внутрь. Вещи, а точнее, чудовища, демоны и волшебники, попадавшие в Ларец Па-Ку, больше не выбирались обратно. Исполнив свою функцию, артефакт вернулся в Сокровищницу.

— Очень полезный сундучок оказался, — пробормотал волшебник, осторожно выглядывая из зала призыва.

Мимик на плечах Тобиуса недовольно заворчал.

— Ну что ты, дружок, ты тоже был отличным сундуком, когда я тебя нашел, — людей пытался жрать… Но мне гораздо удобнее носить тебя на плечах. Согласись, волшебник, путешествующий в компании ходячего сундука, выглядел бы несуразно.

Перебегая с этажа на этаж, маг часто прятался в укромных закутках, которых были десятки в разных частях главной башни. Один раз, почувствовав чье-то приближение, Тобиус нырнул в потайную нишу, незаметную из коридора, во второй раз он успел добежать до каменной горгульи, которая сидела напротив одной из алхимических лабораторий, нарисовал у нее на лбу магический знак и, когда ее каменная грудь разверзлась, нырнул в полое тело. Изнутри сквозь отверстия в глазах он наблюдал, как мимо проплывает синекожий гьенджойлин,[91]магическое существо с головой и торсом человека и облаком светящегося дыма вместо ног. Гьенджойлин нес в руке красные ножны с длинным изогнутым клинком, а лицо его скрывала коническая бамбуковая шляпа.

Эти существа всегда сильно зависели от своих имен и тщательно прятали их, ибо тот, кто узнавал заветное имя, получал власть над ними. Попав же в рабство, им опять приходилось скрывать свои лица по воле хозяев, чтобы никто другой не мог их украсть. Ирония же судьбы заключалась в том, что имена гьенджойлинов были написаны на их лбах.

Когда чувство опасности отступило и маг выбрался из своего укрытия, его сердце кольнуло во второй раз — еще один его двойник погиб. Следующим мог стать и исходный Тобиус, а потому следовало поскорее прекратить эту нелепую партизанскую войну без надежды на победу и позвать на помощь.

Тобиус сосредоточился и попытался протянуть нить своих мыслей к кому-нибудь из волшебников, столпившихся вокруг Академии, но потерпел неудачу. Он никогда не был способным телепатом, лучшее, что у него получалось в области сапиентомантии, — это предчувствовать недобрые помыслы относительно своей персоны за миг до того, как кулак трактирного выпивохи добирался до его челюсти. После третьей попытки надежда на то, что удастся докричаться через барьер своими силами, окончательно угасла. Но он не опускал руки: ведь внутри башни находился ипспирох, артефакт, который был связан со всеми медальонами всех волшебников, когда-либо оканчивавших обучение в Академии Ривена. У Тобиуса и самого имелся такой медальон, и с его помощью он некогда мог связаться с волшебником, дежурившим под ипспирохом в любое время дня и ночи. Этот древний раритетный артефакт считался бесценным сокровищем, оставшимся от прошлых эпох, но, несмотря на свою древность, он продолжал безукоризненно работать.

Тобиус стал спускаться к этажам, где располагалось большинство артефакторских кузниц и аудиторий кафедры артефактологии. Поскольку ипспирох нуждался в регулярном и умелом уходе, его установили поближе к тем магам, которые умели заботиться об артефактах. Волшебник добрался до этой обители предметного волшебства без приключений, хотя и не теряя бдительности.

Он крался по высоким переходам мимо мерцающих металлических дверей, покрытых сложными рисунками, в залы обеспечения работы ипспироха. Именно оттуда рассылалось заклинание Зов Академии в случае серьезной угрозы.

Немного отсидевшись в мастерской по созданию техноголемов, он выскользнул в коридор и тихо прокрался мимо оборудования, гудящего от потоков магии. Ипспирох стоял в помещении, выложенном желтоватыми каменными плитами, с высоким потолком. Основой артефакта являлось металлическое кольцо диаметром около семнадцати футов, из которого росло четыре дуги, соединяющиеся на высоте примерно пятидесяти футов и сливающиеся в длинную тонкую иглу. Вся конструкция была выполнена из сплава золота с серебром, сверкала платиновыми вставками и мягко светилась. Внутри кольца-основы стоял стол и большое кресло для дежурного мага.

Об опасности предупредил резкий порыв ветра, которого неоткуда было ожидать в помещении, лишенном окон или второго выхода. Тобиус отскочил назад как раз вовремя, чтобы не попасть под удар молнии. Прямо под потолком на огромных ярких крыльях парила гигантская бабочка, овеянная ореолом радужного свечения. Это прекрасное существо стало бы уместным гостем в невинных детских снах, если бы с его восхитительных крыл не сыпались огненные шары, молнии и убийственные ледяные стрелы, от которых волшебнику приходилось уходить безумными зигзагами.

Он блокировал часть атак, старательно отвечал, атаковал, маневрировал, защищался, вновь атаковал, но бабочка летала быстро, била точно и кучно и не знала усталости. То была Бамбалеска, одна из зверей Понгемониуса, призванная в Валемар Шивариусом Многогранником. Напитавшись магией своего хозяина, как нектаром, она устроила засаду возле ипспироха и терпеливо дожидалась, когда глупый молодой волшебник сунется к артефакту. Сражаться с Бамбалеской было все равно что сражаться с опытным боевым магом, у которого преимущество в воздухе, оттого Тобиус и не взлетал сам: в стихии своего врага он лишь стал бы лучшей мишенью. К тому же маг не знал, действуют ли ограничивающие полет чары внутри башни.