— Шкура, сэр.

— Спасибо, Шкура. Кажется, это достаточно хорошее имя. Почему вы его изменили?

— Никто мне ничего не рассказывал, сэр. Я имею в виду до того, как я попал в город. Там есть одно местечко, вроде маленькой деревушки, и когда я сказал, что меня зовут Шкура, они послали меня поговорить с сапожником. Я имею в виду, что они сказали мне поговорить с определенным человеком, и что он, вероятно, мог бы мне сказать. И вот я пошел искать его, а он оказался сапожником. Он посмеялся надо мной, но все равно помог. Он велел сказать, что меня зовут Куойо, и показал мне, как есть так же, как они, и после этого люди стали гораздо дружелюбнее.

— Хорош! Хорош! — Орев подпрыгнул на рукоятке моего посоха.

— Они сказали вам то, что вы хотели узнать?

Он кивнул и склонил голову набок, прислушиваясь:

— Вы слышали это, сэр?

— Я ничего не слышал, кроме ветра. А что вы слышали?

— Большое животное, сэр. Не лошадь.

— По-моему, это злотигр, хотя это был бы слишком большой экземпляр. Сегодня днем я видел его следы — или, по крайней мере, следы похожего животного. Вы сказали, что люди начали говорить вам то, что вы хотели знать, после того, как вы изменили свое имя. Что именно вы хотели узнать?

— Не совсем так, сэр. — С этими словами Шкура снял с плеча свой карабин и снял его с предохранителя. — Но они пытались помочь мне и стали добрее ко мне.

— Я нахожу их очень дружелюбными.

— А разве ваше имя не Инканто, сэр? Оно звучит как одно из их имен.

Я проигнорировал вопрос:

— О чем же вы их спрашивали?

— Я пытаюсь найти своего отца, сэр. Или город под названием Паджароку, потому что он туда поехал.

— И не вернулся. Я понимаю.

— Да, сэр.

— И вы не знаете, где Паджароку, Шкура?

— Да, сэр. А вы знаете?

Я кивнул.

— А вы мне скажете, сэр? Я... я буду вам очень признателен, сэр.

— Вполне возможно. Посмотрим. Вы говорили честно и откровенно, Шкура, и я вам очень благодарен. Прежде чем я спрошу вас о чем-то еще, я хочу заверить вас, что в результате вашей честности ничего плохого с вами не случится и что я желаю вам только хорошего. Вы согласны с этим?

— Да, сэр. Вы сказали «Сухожилие», сэр. Он думал, что вы — его враг.

Я снова кивнул:

— Так звали молодого человека, который был со мной в Паджароку. Однако он не мог быть вашим отцом. Когда вы родились, Сухожилию было не больше девяти-десяти лет.

— Он мой брат, сэр. Я имею в виду, что у меня есть брат по имени Сухожилие. Возможно, это не один и тот же человек. Он довольно высокий, и у него такие же черные волосы, как у меня, сэр. Большие руки?

— Многие тысячи мужчин подходят под это описание, рядовой Шкура. — Меня охватил приступ кашля. — Опишите вашего отца.

— Его зовут Рог, сэр. Он примерно такого же роста, как я, может быть, чуть выше, и довольно коренастый. Почти лысый.

Я развязал шарф и позволил своим волосам свободно развеваться на ветру:

— Так?

— Нет, сэр. У вас гораздо больше волос, чем у него, и ваши совсем белые. У него они темно-серые, и их было не так много.

— Такой же высокий, как я?

— Нет, сэр. Больше похож на меня, как я уже сказал. Сэр, вам не кажется, что мы должны вернуться к костру?

— Если хотите, Шкура. Но я намерен задать вам очень много других вопросов. — Я начал подниматься на холм слева от нас. — А вам не трудно будет говорить там, где нас могут подслушать другие? Я собираюсь расспросить вас о том месте, откуда вы приехали, о вашей матери и ваших братьях и так далее. Будете ли вы открытым и честным со мной тогда, когда Дуко Сфидо и остальные будут слушать?

— Да, сэр. Я постараюсь, сэр. Только…

— Только что?

— Только они поймут, что я иностранец, сэр.

Он держался позади, и я жестом пригласил его следовать за мной:

— Так и будет. Но если я буду звать вас Куойо, а вы будете продолжать есть так же, как они, и говорить так же, как они, — вы не упомянули об этом, но это самое главное, — это будет иметь очень мало значения. Кроме того, я собираюсь усыновить вас. Вы искали здесь своего отца, но не нашли его. Вам не трудно будет называть меня отцом?

Он заколебался, но, когда мы прошли еще немного, сказал:

— Не трудно, сэр.

— Хорош мал! — Орев одобрительно подскочил.

— Он понимает все, что мы говорим, сэр?

— Зови меня Отцом, Куойо.

— Хорошо. Отец, лагерь в той стороне. Почему мы идем вверх?

Я поскользнулся на заснеженном камне, меня спас посох.

— Потому что так короче. По крайней мере, это одна из причин. Я хочу спросить тебя о твоей матери и твоем доме, Куойо; но я могу сделать это, когда мы будем сидеть у огня и греться. Я также хочу спросить о твоем отце, и лучше сделать это сейчас, потому что мы собираемся рассказать другим, что ты мой сын. Каким человеком он был?

— Хорошим, сэр.

Я покачал головой.

— Отец, я имею в виду. Он всегда очень много работал, чтобы у нас было достаточно еды, и защищал мою мать, братьев и меня. Там, где мы живем, все очень плохо. Люди воруют и убивают. Только никто никогда не пробовал делать ничего подобного, когда он был рядом, да и сам он этого не делал.

— Ты любил его, Куойо?

— Да, Отец.

— Хорош мал! — Орев спрыгнул с рукоятки моего посоха на плечо Шкуры.

— Из чувства долга? Чтобы сделать твою мать счастливой?

— Нет, сэр. Отец, я имею в виду. Он был моим отцом, и я просто любил его. Иногда он брал меня с собой в нашу лодку, чтобы я мог порыбачить, даже когда он очень уставал.

— Я понимаю.

— Он всегда был довольно строг с нами, но это потому, что инхуму укусил Сухожилие, когда тот был совсем маленьким — Сухожилие чуть не умер. После этого отец очень переживал, что нас с Копытом тоже укусят, как и мама. Потом были люди из Нового Вайрона, которые иногда приходили к Ящерице. Вот где мы живем. На Ящерице, на острове Ящерица.

— Я хочу, чтобы ты закинул на плечо карабин, который держишь в руках, рядовой Куойо. Сначала поставь его предохранитель. Можешь закинуть его за левое плечо, если не хочешь потревожить мою птицу.

— Хорошо. — За щелчком предохранителя последовал скрежет антабок.

— Постарайся не шуметь так сильно. Теперь слушай меня — и слушай очень внимательно.

— Да, Отец.

— Я пытался заставить тебя идти рядом со мной, жестом показывая, чтобы ты догнал меня.