У меня было предчувствие, но я удержал его при себе.

Морелло, стиснутый со всех сторон, все-таки сумел поклониться:

— Я хочу спросить вас кое о чем, мастер Инканто. Я уже спрашивал этого парня, который был с вами, но он ничего мне не сказал.

Я предупредил его, что, возможно, тоже ничего не смогу ему сказать, и за это получил аплодисменты от Орева:

— Мудр муж!

— В ночь перед тем, как мы пришли сюда, парень...

— Куойо, — сказал я. — У него есть имя, генерал, и нет никаких причин не использовать его.

— Рядовой Куойо вернулся к тому месту, где мы спали. Все спали, кроме часового и меня. Он предупредил часового, чтобы тот не стрелял, что бы он ни увидел, и попытался уговорить его вынуть патроны из своего карабина, чего тот делать не стал.

— Это против правил, сэр, — запротестовал Римо.

Я кивнул:

— Понимаю.

— Он окликнул вас, и вы сказали ему, кто вы такой, а потом он и рядовой Куойо помогли вам тащить четверонога. Кто же это был, если рядовой Куойо решил, что часовой может выстрелить в него?

— Мы не хотели, чтобы он выстрелил в кого-нибудь, — сказал я, — особенно в меня.

По крайней мере, на какое-то время меня спасла Джали, которая заглянула в этот момент:

— К вам пришли лорд и леди. Она говорит, что она...

— Дочь Инклито. — Я повысил голос: — Входи, Мора. Это Эко с тобой?

— Птиц рад! — каркнул Орев.

Они присоединились к нам, Мора в мехах, сапогах и брюках; Эко, сверкающий драгоценными камнями и носящий под шинелью большую саблю с золотым эфесом. Ей полагалось почтение, его широким плечам и длинному клинку — пространство, и вдвоем они сделали комнату невыносимо тесной.

Она энергично помахала рукой в знак приветствия:

— Прошу прощения, Инканто. Мы что-то прервали.

— Нет, вовсе нет, — ответил я ей. — Мы еще не начали. Я был болен…

— Мне сказала женщина снаружи.

— Джали. — Из того, что сказала Мора и как она это сказала, я понял, что она считает Джали человеком.

— Джали сказала, что заботилась о тебе, но я собираюсь позаботиться о тебе сама. Мы с бабушкой ухаживали за папой, когда он болел. Кроме того, она выглядит как шлюха. — К этому времени она уже пробралась к моей кровати и прижала запястье к моему лбу. — У тебя жар. Как ты себя чувствуешь?

— Замечательно.

— Ты бы так сказал, даже если бы умирал.

При этих словах она резко обернулась, и я увидел, что у нее есть меч с более коротким и легким клинком, чем у Эко, а также игломет.

— Люди! — Она подняла обе руки, а также свой голос. — Убирайтесь отсюда! Все! Я знаю, что вы желаете ему добра, но вы делаете ему только хуже. Всем выйти наружу! Наружу!

Когда мы остались одни, если не считать Орева, я сказал:

— Никогда бы не подумал, что ты способна на такое.

Она усмехнулась:

— Я тоже, но попробовать стоило. В любом случае, мой муж прогнал бы их, если бы я не смогла.

— Я не... я очень рад за тебя. За вас обоих, Мора. Он славный молодой человек и очень храбрый. Я бы попросил тебя передать ему мои поздравления, но я сделаю это сам, через минуту или две.

— Когда ты продолжишь свою встречу, или что это было?

Я кивнул.

— Значит, ты позволишь присутствовать? Можно мне тоже участвовать? Только сначала я хотела бы поговорить с тобой.

— И я тоже хотел бы поговорить с тобой. На самом деле я очень хочу, хотя это будет больно.

— Ты хочешь меня отругать. Я знаю, что ты, должно быть, волновался, а папа волновался до полусмерти, и я извиняюсь. Действительно и по-настоящему извиняюсь. Только я не думала об этом раньше. Я думала только о...

Я поднял руку:

— Я знаю, о чем ты думала, и ругаю себя, снова и снова. Мы ужасно волновались, именно так, как ты говоришь, — и так гордимся тобой, что чуть не лопнули, оба, и чуть не сошли с ума, пытаясь скрыть это друг от друга. Нет, я не собираюсь ругать тебя, Мора. Это задача твоего мужа, если вообще чья-то.

— Ты сказал, что это будет больно. Папа?..

— Совершенно здоров, насколько мне известно, и стоит во главе своих войск.

— Тогда позволь мне быть первой. Хорошо? — Она нашла шаткий стул, на который садились мы со Сфидо, чтобы снять обувь, и села. — Ты наверняка захочешь узнать побольше о том, куда я ходила и что делала, так что я расскажу тебе об этом раньше других. Ты знаешь, что я взяла лошадь коротышки-посыльного? Я забыла его имя.

— Да. Римандо.

— Точно. Я взяла ее, потому что знала, что папино письмо лежит в седельной сумке и не хотела ничего менять. Для новой лошади всегда надо что-то подогнать, и иногда это занимает какое-то время. Я хотела умереть как герой.

Она улыбнулась:

— Я все думала о том, как меня ранят, как я прискачу к Новелле Читта, истекая кровью, узнаю, кто здесь главный, отдам папино письмо и упаду замертво. Только упала лошадь. Лошадь Римандо. Они застрелили ее, и она умерла подо мной.

И несколько секунд я ехала на мертвой лошади.

— Они не попали в тебя?

— Нет. У меня был папин игломет. Тебе сказали?

Я отрицательно покачал головой.

— Я говорю. Я знала, что он спит с ним под подушкой. Я вошла и взяла игломет, не разбудив папу. Только я им никогда не пользовалась. Я думала, что застрелю многих из них, и они будут стрелять в меня, и я проеду через их ряды и уйду, но мою лошадь уже убили, и меня бы тоже убили. Вместо этого я подняла руки и закричала: «Не стреляйте!» Я совсем не храбрая.

— Зато благоразумная.

— Очень на это надеюсь. Так что они схватили меня, а примерно через час и Эко. По-моему, они следили за дорогой.

— Их Дуко и генерал Морелло оба здесь. Ты можешь спросить у них.

— Люди со связанными руками? Я их видела. Вот это здорово!

— Мы тоже так думаем. Они взяли в плен тебя и Эко, отправили в Солдо и посадили в тюрьму. Правильно?

Она кивнула:

— Они забрали папин игломет и отправили наши письма своему Дуко, вот что они сказали. И они заперли Эко в камере с другими мужчинами. У меня была своя камера, потому что я была там единственной женщиной. Ты не возражаешь, если я буду называть себя женщиной?

— С какой стати? Ты и есть женщина.

Она снова кивнула, очень серьезно:

— У меня уже сиськи начинают расти. Хочешь посмотреть?

Я покачал головой.

— В основном я просто сидела в камере по ночам. Днем они заставляли меня работать. Я мыла полы, выливала помои и еще много чего делала — все то, что делала, пока мы не наняли Онорифику. Я могла бы довольно легко убежать от них, но я хотела вытащить и Эко, и прошло некоторое время, прежде чем я смогла достать ключи.