Элизабет, глубоко чувствующая настроения окружающих, ощущала себя больной и несчастной, абсолютно разбитой... Крохотным зверьком, брошенным в логово хищника.

Вот и сегодня она сидела за вышивкой, с трудом различая рисунок: пальцы с зажатой в них иголках уже долгое время не сделали ни стежка. Мыслями она была далеко-далеко, где-то в заоблачных далях, свободных от будущих недовольных свекровей и мужей с замашками самодуров...

На пороге гостиной появилась Кэтти с сообщением и визите джентльмена. Лиззи подумала было об Аддингтоне и внутренне сжалась в ожидании его высокой фигуры, однако расслабилась, увидев входящего в комнату лейтенанта Джексона.

– Лейтенант Джексон, какой неожиданный сюрприз!

– Хочется, верить он еще и приятный, – улыбнулся молодой человек, раскланявшись с ней и миссис Сэттон.

Женщина отозвалась:

– Право слово, как можно сомневаться в подобном. В этом доме завсегда рады мужчинам в красных мундирах... Особливо таким прехорошеньким.

Лейтенант Джексон видимо смутился, что несколько сравняло цвет его кожи с цветом полкового мундира.

– Не слушайте тетушку, – поспешила ему на помощь Элизабет. – Лучше расскажите, как поживаете. – И с запинкой: – Как чувствует себя капитан Мэннинг? Насколько опасно полученное ранение?

Молодой человек замялся, ему явно было неловко говорить о подобном.

– Благодарю за беспокойство, мисс Хэмптон: капитан идет на поправку, – ответствовал он. –  Доктор Харди уверен, вскорости он встанет на ноги. – И поинтересовался: – Как самочувствие самой миссис Сэттон? Слыхал, в дом забрались воры...

– Вор, – поправила его Лиззи. – Украл матушкино кольцо и был таков.

– Презренный Люцифер! – припечатала тетушка Корделия. – Набросился на меня, аки зверь окаянный. Голову разбил. До сих пор маюсь мигренями, да кошмары донимают. Не представляю, что бы я делала без настоек доктора Харди!

Лейтенант Джексон, слушавший с видимым состраданием, произнес:

– Уверен, этот злодей получит по заслугам. Мистер Аддингтон переговорил с полковником Форестером о вашем деле и просил поспособствовать его поимке...

– Очень любезно с его стороны, – заметила миссис Сэттон без особого энтузиазма. Всякий, не носящий мундир ***ширского полка, казался ей недостойным внимания, именно потому будущий родственник не вызывал в ней ничего, кроме скуки. И толики осуждения за свои «варварские» манеры...

– Надеюсь, отец ваш, мисс Хэмптон, не станет пенять вам за этот визит, мной совершенный? – осведомился лейтенант Джексон. – Я чувствовал себя обязанным переговорить с вами лично, просить прощение за ту злую шутку, что мы учинили над вами. Мысль об этом гложет меня непрестанно... Мы даже повздорили с капитаном... больше, чем просто повздорили, должен признаться... и ссора эта, я вижу, затруднит нашу дальнейшую службу в одном полку.

– Я вовсе не держу на вас зла, – ответила девушка не без смущения. – И мне бы не хотелось становиться причиной раздора между вами с капитаном. Примиритесь с ним ради меня! Скажите, весь этот конфуз вскорости разрешится к обоюдному нашему удовлетворению.

И тетушка Корделия вставила:

– Лиззи выходит замуж, лейтенант Джексон. Третьего дня назначена свадьба!

– Третьего дня? – удивился молодой человек. – Я слышал нечто подобное в городе, однако не смел и поверить... – Замолк он на полуслове.

– Мой будущий муж поспешает отбыть в новое имение в Уэльсе, – поспешила заполнить повисшую тишину Лиззи. Казалось, торопливость жениха могла оправдать скоропалительность свадьбы...

– Что ж, в таком случае желаю вам обоюдного счастья! – Джексон поднялся, оправив сюртук. – Мысль о том, что вы простили меня – облегчает мне душу. – И вдруг спросил, как бы только теперь обратив внимание на прежние слова девушки: – Имение в Уэльсе, вы говорите? Удивительное совпадение: наше родовое гнездо тоже находится там же. Близ Кардиффа... Возможно, однажды свидимся с вами! Всего доброго, мисс Хэмптон. Миссис Сэттон...

Лейтенант Джексон простился с обеими женщина и вышел из гостиной.

– Какой во всех смыслах достойный молодой человек! – заметила тетушка Корделия.

И Лиззи не могла с нею не согласиться...

Мистер Хэмптон ощущал себя обманутым. Первое знакомство с Аддингтоном, состоявшееся на церковном дворе в Колчестере, сразу же расположило обоих друг к другу: они ощутили родство душ, так редко встречавшееся и потому вдвойне ценное, и движимые взаимной симпатией легко нашли точки соприкосновения, завязав что-то вроде дружбы. Разница в возрасте не имела значения...

И вот Аддингтон говорит, что везет его дочь в Уэльс. Не в Нортумберленд или Корнуолл, не в Дарем или на остров Уайт – нет же, он везет ее в Кардифф. В этот проклятый город, одно упоминание о котором пульсацией отдается в голове...

Хэмптон поклялся на смертном одре супруги никогда не допускать Лиззи до этого места. Оградить от самих разговоров... И вот самолично отправил ее туда! Не удосужился расспросить будущего зятя о его планах на будущее, краткие упоминания о купленном имении воспринимал приятной для слуха музыкой – Лиззи станет хозяйкой доброго дома – и, слишком озабоченный благополучием дочери и мечтой найти ей достойного защитника, так и не выяснил, где именно это имение располагалось.

Кардифф...

Хэмптон припомнил каждую строчку рождественского письма, и его лоб прорезали глубокие борозды морщин... Снова накатила дурнота.

Он не хотел, чтобы то давнее СНОВА повторилось...

Однако отказывать Аддингтону было поздно, да и не разумно. Если бы он кому и доверил свою дочь, то только ему одному... И никому больше. Джеймс Аддингтон был человеком своеобразным, твердых принципов и отлично управлялся с оружием.

Воспоминание о его выстреле на дуэли радостью растеклось по отцовскому лицу, согрело сердце, подобно доброму кларету. Все, чего он хотел добиться этой дуэлью, осуществилось: Мэннинг получил по заслугам за свой необдуманный флирт, Хэмптон убедился, что подброшенный ключ – не его рук дело. А значит...

Он вынул тот самый ключ, возвращенный им Аддингтоном в свой первый визит, и положил его на столешницу.

Письмо, ключ, слухи про оборотней, похищенное кольцо Кэтрин... Все это складывалось в недоброе предзнаменование, игнорировать которое было неразумно. И Хэмптон принял решение: повертел ключ между пальцев и опустил обратно в ящик стола...

Снял со стены охотничье ружье и в сотый раз проверил наличие правильной пули.

День свадьбы ознаменовался для Лиззи головной болью и резью в глазах, в горле першило, как при простуде, сил не было подняться с постели – она ощущала себя разбитой и совершенно больной.

Так бы и пролежала до самого вечера даже не шелохнувшись. Однако в комнату вплыла тетушка Корделия и раздернула шторы на окнах.