— А чем занимается Виктор Кузьмич?

— Он художник… — с легкой заминкой ответила Ольга,ловко накрывая на стол. — А сейчас у него своя мастерская, изготавливаютдвери, рамы, лестницы. Высокохудожественные изделия. Хочешь, фотографиипринесу?

— Какие? — не поняла я.

— Ну… окна, двери… может, тебе что понравится?

— Мы сейчас ремонт не планируем, денег нет. Но есливдруг появятся…

Мы стали пить чай, а я прикидывать, как половчее узнать оСинем. Помог мне Тошка; уплетая пирог, он заявил с набитым ртом:

— Дарья Сергеевна, а у нас «Опель», новый. Папка егомесяц назад купил.

— Это не он во дворе стоит, красивый такой?

— Он, — раздвинул рот до ушей Тошка. —Правда, здоровский?

— Мимо не пройдешь.

— Помешался на машинах, — шутливо нахмуриласьОльга. — Только иномарки на уме… А с «Опелем» этим одни нервы. ВикторКузьмич человек творческий, у него знаешь как: задумается и сам себя не помнит.Сегодня все утро ключи искал, так и поехал на работу троллейбусом, а я весьдень у окна торчу, чтоб его, окаянного, не угнали.

— А что, пытались? — проявила я интерес. Ольгарукой махнула, а Тошка сделал круглые глаза и прошептал:

— Чуть не свистнули.

— Как же это? — вытаращив глаза еще больше, чемон, задала я вопрос.

— Чего ты его слушаешь? Виктор Кузьмич на работуприехал, оставил «Опель» возле мастерской, там стоянка, конечно, не охраняется.Мастерская на Левитана, рядом с бывшим горкомом комсомола…

— Там, где ломбард?

— Точно. Ломбард в восемнадцатом доме, а в мастерскуюнадо под арку идти, дом 16а. Ну а стоянка прямо возле ломбарда. Обедать ВикторКузьмич домой приезжает, вышел, а машины-то и нет. Он туда-сюда, вызвалмилицию. Расстроился ужасно, а вечером звонит сторож из мастерской и говорит:«Виктор Кузьмич, машина-то ваша нашлась, в переулке стоит, как раз под самымиокнами». Мы туда, и точно: стоит. Совершенно она ему не нужна, — вдругзаявила Ольга и пояснила, видя мое недоумение:

— Машина эта. Ездил бы на такси, деньги те же, а морокименьше.

— Я не поняла, угнали «Опель» или нет? Ольга толькорукой махнула:

— Поди сам в переулке оставил да забыл.

— А милиция как же? Они ведь приезжали, неужели машинув переулке не увидели, ведь это всего метров двести?

— Им бы только бумажку составить, больно надо посторонам смотреть.

— И когда это случилось?

— Вчера, — ответила Ольга, а сердце моестремительно скакнуло вниз.

— А во сколько Виктор Кузьмич на обед приезжает?

— Часа в два.

Теперь кое-что прояснилось. Вряд ли Виктор Кузьмич как-топричастен к убийству Зюзи, но на всякий случай стоит проверить.

— У тебя нет знакомого, который носит синий кожаныйпиджак? — спросила я.

— Нет, — удивилась Ольга. — А что?

— Приходил в школу один тип, представиться не пожелал,искал Ольгу, которая будто бы раньше в нашей школе работала. Вот я и решила,может, ты?

— А как он выглядел?

— Не очень я его рассматривала, взгляд неприятный,исподлобья, пиджак запомнила.

— Может, папаша наш бывший? — нахмуриласьОльга. — Но на кожаный пиджак, хоть синий, хоть красный, ему денег ненабрать, только-только на бутылку хватает.

— Что ж, — поднялась я из-за стола, — запирог спасибо, пойду я.

— Посиди, — искренне огорчилась Ольга. —Поболтаем, не виделись сто лет.

— На работу надо. Я здесь по делам… — пробормотала я,надеясь, что Ольга не спросит по каким. Она и не спросила, проводила меня додвери, и я, помахав им с Тошкой на прощание рукой, торопливо покинула подъезд.Выйдя на проспект, остановила первую же машину и отправилась на улицу Левитана.Мастерскую нашла сразу. Миновав арку, я оказалась в чистеньком дворике. Дом 16абыл одноэтажным с высоким резным крыльцом, по нему как раз спускался мужчиналет пятидесяти, маленький, толстенький и лысый.

— Виктор Кузьмич, — позвали его из открытого по случаюжары окна. — Вам звонят. Трубку возьмете?

Виктор Кузьмич вернулся в свой офис, а я двором прошла кломбарду.

Ну и что теперь? Нашла я «Опель», но ни на шаг непродвинулась. А может, вовсе не его я видела возле «малосемейки»? По виду точноон… С номером путаница, и до конца не ясно: угоняли вчера машину со стоянки илихозяин в самом деле страдал беспамятством? И что я должна сказать Родионову? Аничего. Он скорее всего решит, что я нарочно все запутываю, стараясь ввестиследствие в заблуждение, и окончательно уверится в том, что я убийца. С этиминевеселыми мыслями я вернулась домой. Ни Сеньки, ни Кузи во дворе не было, иэто здорово меня разозлило. Где их носит, в самом деле? Прождав понапрасну часадва, я вышла во двор и у подъезда столкнулась с Андрюхой Коломейцевым.

— Ты Сеньку не видел? — спросила я.

— Когда?

— Сегодня.

— Видел, днем. Они всей ватагой купаться пошли.

— Вот черт…

— А чего такого? Жарко. И он уже не маленький.

— Как же не маленький? Я за него отвечаю и вообще…Ладно, пошли чай пить, или тебе нельзя? — насторожилась я.

— Чай пить? — испугался Андрюха. — Почемуэто? Чай не водка, можно и при исполнении.

— Но ты же участковый, а меня в убийстве подозревают.

— Кто? — не поверил он.

— Родионов.

— Ничего он не подозревает, глупость какая. С какойстати ему подозревать? Да в нашем районе все равно никто не поверит…

В этот момент возле подъезда остановилась машина, и из неевышел Родионов. Машина была такой древней, что казалось, вот-вот развалится,зато Родионов выглядел молодцом. Светлые брюки, зеленая футболка, а сам явнотолько что из парикмахерской, да и улыбался так зазывно, что я до смертииспугалась: не иначе как приехал арестовывать.

— Добрый вечер, Дарья Сергеевна, — пропел он,протягивая мне руку. Я ее пожала, понемногу возвращаясь к жизни — убийцам рукине подают.

— Добрый вечер, — пискнула я и покосилась наАндрюху: мол, смотри, что делается.