— Генри, давайте закругляться, — сказал Калеб, глядя на часы. — Уже поздно, и мы отклонились от темы.

Один из немногих, Калеб Фаган в борьбе с Барнсдейлом располагал весомыми аргументами. Он исправно обеспечивал больницу грантами, которые составляли добрую четверть статьи бюджета на Исследования, а его репутация открывала двери в тонкую сферу международной политики по охране здоровья.

К тому же он был давним другом Элмера и партнером по исследованиям: как иммунолог, внес серьезный вклад в его фундаментальную работу по вакцине. Кто и имел право пенять Элмеру за разгром, учиненный «Зенаваксом», так это Калеб.

На щеках Барнсдейла заиграл гневный румянец, однако воспоминания о «Зенаваксе» тут были ни при чем. Раздражало то, что эти двое ему не подвластны: Элмер слишком забывчив, а Калеб чрезмерно влиятелен.

Барнсдейл просто напыщенный осел. На себя бы посмотрел. Заурядный детский хирург в недавнем прошлом, он за этим столом был последним в очереди порассуждать о чьей-либо профессиональной компетенции.

Бен колебался между презрением и жалостью к этому человеку. Генри не всегда был таким занудой. Похоже, что его покинули ангелы-хранители, когда несколько лет назад в результате автомобильной катастрофы скончалась жена.

С другой стороны, в мире немало людей, которые после подобной трагедии не отдаются горечи утраты. Бен посмотрел на Калеба, у которого единственный ребенок умер от наследственной болезни. В редкие минуты, когда речь шла о сыне, боль проступала на его лице, как тавро. И он не выплескивал в отличие от Барнсдейла душевные муки на других.

Послышался сигнал интеркома.

— Доктор Барнсдейл, извините за беспокойство, — сказала секретарша. — Вам звонят.

— Скажите, что я занят, — зло ответил Генри.

— Я объяснила, что у вас заседание, сэр. Но они утверждают, что вы сами просили прервать вас, если что.

— И кто же это?

— Консульство Гватемалы, сэр.

Люк открывал кабинет, когда из-за угла вылетел хирург-ординатор, проворно увернулся и помчался вниз, к холлу, — в Первую травму.

Сегодня в отделении неотложной помощи все разговоры сводились к ссоре Маккены с футболистом и убийству Кейт. В обеденный перерыв, чтобы избежать пересудов, Люк удалился в кабинет, где упал в кресло, не закрыв за собой дверь.

Болтуны и сплетники пришли к взаимному консенсусу: Кейт стала жертвой случайного разбоя. Люк все еще пытался убедить себя, что так и есть. Может, он перемудрил? Или сумбурные чувства к девушке — сиюминутная привязанность, досада и разочарование — затуманивают рассудок?

В любом случае убийство Кейт, драка с Эриксоном, странная смерть гватемальского мальчика — столько всего за одни сутки! Возможно, он ищет логику там, где ее нет.

Похожий на одноместную Палату кабинет без окон вполне устраивал Люка. Наверное, потому, что он почти там не бывал — заскакивал только по понедельникам и четвергам для проверки почты, телефонных сообщений и стопки бумажек, которые подбрасывали ему больничные бюрократы.

Люк просмотрел электронную почту вместе с той, что видел в пятницу. Затем проверил папку удаленных сообщений. От Кейт ничего не поступало. Куда же подевалось ее письмо?

Утром он уже успел поговорить с одним из программистов, и тот согласился поискать в почтовом сервере больницы входящие сообщения с адресом отправителя, содержащего последовательность букв в фамилии ТАРТАЛЬЯ, сразу предупредив, что и своей работы хватает: раньше понедельника, а то и вторника не получится.

Люк позвонил в «Зенавакс». Толку от оператора, которая не слышала о судьбе Кейт, не было вовсе. Если он хочет поговорить об электронной почте, пусть перезвонит в понедельник. И нет, она ни в коем случае не будет беспокоить домашнего секретаря Тартальи — сегодня выходной.

Он приподнялся в кресле и нажал на телефоне кнопку «Голосовая почта». Сообщений было три. Два — от жаждущих узнать побольше о драке. Под напускным беспокойством проглядывало назойливое любопытство. В третьем пытались выяснить, не желает ли Люк поучаствовать в симпозиуме по наркотикам. Лет, он не желает. От Кейт сообщений не было.

— Маккена!

Люк склонил голову набок. В дверях стояли Барнсдейл и какой-то незнакомец, который одним глазом шарил по кабинету, а вторым наблюдал за Маккеной.

Барнсдейл показал пальцем вниз — в сторону холла:

— Пойдем с нами.

Люк проследовал в укромную комнату для переговоров. Второго человека он не знал, По костюм с отливом внушал опасения.

Захлопнув дверь, Барнсдейл взял быка за рога.

— Рабочий комитет медиков проголосовал за временное отстранение тебя от работы в клинике — до окончания расследования. — Барнсдейл подождал ответа, но, ничего не услышав, продолжил: — Отстраняешься немедленно, натри недели. Если, конечно, наше расследование не потребует дальнейших действий.

Люк молчал.

— Может, хочешь что-то сказать? — спросил Генри.

— Обычно этот вопрос задают до того, как отстраняют от работы.

Барнсдейл стиснул зубы.

— У тебя была возможность вчера вечером. Но ты ее не использовал.

Люк взглянул на Костюм, затем на Генри.

— Ясно.

Костюм взял слово:

— Наша юридическая фирма представляет больницу в некоторых вопросах, и доктор Барнсдейл попросил меня посодействовать в качестве юрисконсульта комитета, занятого изучением инцидента. У вас есть возможность представить свое видение фактов. Хочу вас заверить, что мы сделаем все от нас зависящее, чтобы решить вопросы быстро и справедливо.

Люк тщетно пытался понять, куда же смотрит адвокат: на него или на дверь за собственной спиной?

— Пока вы печетесь о моем благополучии — кто заботится о ребенке?

— Каком ребенке? — удивился Барнсдейл.

— Дочери Эриксона. Той самой, которая выглядит как груша для бокса. Что, если в один прекрасный день вдруг окажется, что она мертва?

— Этим занимается Департамент по делам матери и ребенка. Они компетентны и отлично справляются с обязанностями. Вот у кого и тебе не мешало бы взять урок.

Люк справился с гневным всплеском.

— Что-нибудь еще?

— Я надеюсь, вы подумаете и о позиции больницы в данном вопросе, — сказал адвокат. — Конечно, мы тоже, как и вы, желаем девочке только добра, но у больницы весьма деликатное положение, и дальнейшие провокации в отношении семьи Эриксона не помогут ни вам, ни больнице.

— Вы это о чем?

— Возможно, вы ошибаетесь насчет Эриксона. Не исключено, что есть и другое объяснение тому, что вы видели. — Взгляд адвоката пополз в сторону Генри. — Не хотелось бы опережать события, но…