Хизэо приложил указательный палец к своим губам, раздумывая.

— Знаешь что, Джеймс, сначала я счел твои наблюдения лишь глупостью. Всем известно, что вы недолюбливаете друг друга. Но в свете информации, что утаил от нас Матэй, твои подозрения могут оказаться оправданными. Родриго, приступай побыстрее.

Радомир выругался про себя. Этот тучный мексиканец с маори на лице был лучшим чтецом. Радомир сам как-то раз подвергался его методам прочтения мыслей. И воспоминания об этом до сих пор щекотали его нервишки первородного. Когда проникают в твои мысли — это неприятно, а если еще так нагло и целеустремленно, как это делает толстяк, то и невыносимо больно. Будто заполняют голову горячим воском. Зато Родриго мог прочитать любую мысль, даже если человек возводил защиту, чтобы прикрыть правду. И первородный надеялся, что такая пытка, примененная к Соне, освободит его друга от абсурдной клеветы Элроя.

— Отойдите, — низкий бас мексиканца громом прозвучал в тишине зала.

Все вампиры наблюдали за ним с мрачным интересом. Даже игрушки первородных, что сидели в углу зала на обычных железных стульях, прониклись происходящим и опустили взгляды в пол.

Для толстяка Родриго двигался необычайно шустро. Рачинский постоянно прикидывал, сколько в нем веса: сто семьдесят кило или все двести?

Прихвостни Элроя быстро ретировались за спину хозяина, с неподдельным ужасом наблюдая за мексиканцем. Соня и Родриго остались одни, друг против друга.

— Предупреждаю, будет больно, — прогудел Родриго, поднимая руки вверх.

— Обязательно так мучить её? — не сдержал вопроса Радомир, бросая косые взгляды на Йоана.

— Она все равно сдохнет, идиот, — прошипела его сестра. — Чего церемониться?

Родриго уже схватил голову смертной, и та в ужасе замерла. Когда его большие пальцы коснулись её висков, Соня закрыла глаза и завизжала. Ее ноги подкосились. Если бы мексиканец не держал её голову, она бы упала на пол. Девушка слепо била руками по широкой груди Родриго, но тот не обращал ни малейшего внимания. Толстяк, закрыв глаза, сейчас, скорее всего, блуждал где-то по её сознанию.

Йоан, не отрываясь, наблюдал за этой картиной. Он казался безучастным, но Радомир видел, как подергивалась его мышца на лбу. Так было всегда, когда он испытывал гнев.

«Ох, дурак ты, парень!» — с сожалением подумал Рачинский.

Крики Сони резко закончились, и она обессилено рухнула на пол, истерично рыдая.

— Господин, вам это не понравится, — как-то странно произнес толстяк, вытирая руки о свою черную рубашку. — Девка уверена, что это её начальник виновен в нападении на людей. И еще… Она убивала низших вампиров, выкачивая из них кровь с целью обогащения, и Матэй был в курсе этого.

По залу прокатился вздох ужаса. Радомир ошеломленно уставился на безобидную, со стороны, женщину.

Вот так поворот!

Рачинский закрыл лицо ладонями. Белобрысый идиот! Теперь ему не помочь.

— Ну все, Finita la comedia, приятель, — удрученно произнес Радомир, хватая Матэя за руку, чтобы пресечь попытку бегства.

— Не стоит марать «этим» паркет. Уведите её и прикончите где-нибудь на помойке, — махнул Главный в сторону пришедшей в себя Сони. Он был донельзя раздражен. — Радомир, не будешь ли любезен, предоставить нам подвалы своего имения? Нужно пытать предателя, чтобы узнать о его сообщниках.

— Конечно, господин, — совсем пал духом вампир.

Друг дернулся из его хватки в попытке сбежать, но на него навалились сразу несколько тварей, тех самых, ненавидящих все живое. На их лицах читалось предвкушение.

— Господин, не стоит доверять эту работу мелким холопам, позвольте я с ней разделаюсь, — Марианна грациозно подняла руку вверх.

— Мне без разницы, — неожиданно рыкнул Хизэо.

В следующий миг Радомир увидел, как его глупая сестрица потащила Соню из зала. Та, кажется, только сейчас сообразила, что происходит вокруг. Она с ужасом наблюдала развернувшуюся картину того, как её босс отчаянно пытается вырваться из лап древних кровососов.

— Пусти, сука, — она задергала рукой, — Йоан!

Марианна вместе со смертной скрылась в дверях, ведущих в подсобное помещение.

Радомир, с тяжелым сердцем и помыслами, двинулся к давнему другу, собираясь вырубить его. Йоан кинул на него бешеный взгляд, ожидая дальнейших действий.

Глава 11

Побег

Слишком поздно я справилась с последствиями внушения Элроя. Тот странный мужик, что рылся у меня в голове, будто в своем шкафу, снял пелену внушения, но не успел осознать этого. Когда копошатся в твоей голове — это очень больно: выдергивается воспоминание за воспоминанием, а ты можешь лишь наблюдать со стороны. Тело сводит судорогами, а воздух обжигает легкие. Ты чувствуешь, как чужеродное сознание проникает в твой мозг и скользит как холодная змея внутри головы, сметая по пути все преграды. Невыносимо больно и обидно. Толстяк просмотрел практически все. От момента, когда я в пять лет разбила бабушкину вазу до вчерашнего дня. Он даже порылся в моих воспоминаниях о первой любви и сексе. Ужасно неприятно. Вот только он разорвал связь прямо перед тем, как внушение Элроя исчезло. Пока я приходила в себя, выводы были уже сделаны и решение принято. Мне хотелось кричать, что все это ложь, что подонок Джеймс что-то сделал со мной. Но я не могла. Как я не торопилась вынырнуть из омута собственной боли, мне было не успеть. В мыслях я даже была готова просить толстяка о повторной пытке, но очнулась слишком поздно. В лапах холодной красотки.

Ненавижу этого рыжего недоноска! Что он со мной сделал? Он заставил меня действовать безрассудно. Я не могла сопротивляться, и была уверена, что только так я смогу уберечь нас от провала. Что за идиотизм? Джеймс посадил глубоко в моем сознании идею, соединив её с недавними сомнениями на счет чистоты помыслов босса. Господи, как же я нас подставила! В какой-то момент я просто начала думать, как заплутавшая курица, и с уверенностью могла сказать, что именно Йоан готовит себе армию паршивых выродков. Будто ему надоело вечно скрываться от людей, и он решил устроить этакий переворот в своём бессмертном мире, а я, как добрый самаритянин, ему в этом помогала.

И что мы имеем теперь?

Хладнокровная гадина вела меня на верную смерть, а Йоан где-то там, в зале с кучей жаждущих расправы кровососов. Я ясно видела в его глазах страх. И это выбило меня из равновесия, если уж он боялся, то положение у нас хуже некуда. Казалось, что нам уже не выбраться, и это конечная станция. Оставалось только сойти.

О чем обычно думают литературные герои перед казнью? Сожалеют о вещах, которые не успели совершить или же наоборот, сожалеют о сделанных поступках. Некоторые молят о пощаде, а