высоты. Они неожиданными артналетами пытались подавить наши огневые точки. Прикрываясь низкой облачностью, к высоте прорывались пикирующие бомбардировщики и сваливали на головы бойцов стрелкового полка свой смертоносный груз.

Солдаты гибли, им на смену приходило пополнение. Командование дважды выводило часть на переформирование и отдых. Поле перед высотой и обгорелые лесочки, прилегающие к ней, были покрыты телами немецких солдат, убитых за всю зиму. Чернели обгорелые корпуса танков и бронетранспортеров. Северо-западнее высоты из низкорослого кустарника торчал хвост немецкого бомбардировщика, который бронебойщики как-то умудрились свалить выстрелом с высоты.

– Товарищ майор, танковая рота в составе семи машин прибыла в ваше распоряжение для обороны высоты. Командир роты лейтенант Соколов, – проговорил Алексей и опустил руку, приложенную к шлемофону во время доклада.

Он боролся с острым желанием потереть лицо, прихваченное встречным морозным ветром, кожу на котором в тепле стало стягивать.

Командир полка, длинный и худой как жердь майор Студенцов, сбросил с плеч бекешу, поднялся навстречу танкисту, быстрым проницательным взглядом окинул его с ног до головы.

– Молод, ротный, но я о тебе наслышан, – пожимая Алексею руку, сказал майор. – Рассказывали мне, как ты умеешь воевать. Это у тебя, что ли, танк «Зверобоем» называется.

– Так точно! – ответил Алексей. – Подарен матерями солдат, работающими на сибирском заводе. Они собрали деньги, купили танк и передали моему экипажу. Одна из этих женщин – мать моего заряжающего. Он и имя танку дал. Нам всем понравилось.

– Правильно, что понравилось. Так и надо бить фашистского зверя! – заявил майор и энергично взмахнул рукой, будто вбивал гвоздь.

Пехотинцы разобрали танкистов по землянкам и кормили с дороги горячим.

В это время Соколов, майор Студенцов и капитан Сорокин, который командовал всей артиллерией, уселись за карту. Вершина высоты на ней выглядела плоской, на самом же деле она была сильно изрезана промоинами и намечающимися бороздами оврагов. Закопать танки, усилить оборону полка их орудиями и пулеметами можно было в любом месте. Но ценность танка состоит как раз в том, что он может вести огонь не только из укрытия, но и на ходу, контратаковать противника вместе с пехотой, маневрировать в пределах оборонительных позиций, а то и за ними.

– Танкоопасные направления, я так понимаю, вот здесь находятся, – сказал Алексей и провел карандашом по карте. – Танки противника могут накапливаться в низине, потом выходить справа, сразу разворачиваться в боевой порядок, бить по вашим окопам и огневым точкам прямой наводкой на постоянном прицеле.

– Правильно понимаешь, танкист, – согласился майор с тем, что услышал от лейтенанта. – У меня вот тут замаскированы два уцелевших противотанковых орудия ЗИС-3 и шесть сорокапяток на сменных позициях.

– Сколько у вас осколочных, товарищ капитан? – спросил Алексей артиллериста.

– Осколочно-фугасных выстрелов для ЗИС-3 по три десятка осталось. Шрапнели с трубкой на двадцать две секунды всего по пять снарядов. Картечи по два выстрела на орудие. Бережем на случай большой атаки. У сорокапяток только бронебойные.

– Во второй линии окопов находятся девять бронебойщиков с ружьями, – добавил Студенцов.

– Тогда я предлагаю переиграть вашу противотанковую оборону, – проговорил Соколов. – У вас ведь наверняка есть запасные позиции для орудий. Я предлагаю перенести их на западный склон, где особенно велика опасность появления большого количества атакующей пехоты. В поддержку им я поставлю две своих «тридцатьчетверки» вот здесь, на вершине. В случае необходимости танки смогут выйти из своих окопов и контратаковать противника вместе с вашими бойцами. Четыре танка я поставил бы здесь, в центре и на востоке. Это самое опасное направление. Тут тоже достаточно места для маневра моей техники. Свою командирскую машину я расположу в двухстах метрах от вашего командного пункта. Надо будет протянуть туда телефонный кабель. Не в эфир же нам выходить. Буду координировать оттуда работу своих экипажей, оставаясь в резерве.

– А что, толково, – сказал капитан и поинтересовался: – Сколько у вас боезапаса в машинах?

– Полтора боекомплекта в каждой. Взяли на всякий случай сверх нормы.

– Хорошо, одобряю, – проговорил Студенцов. – Ребят твоих, Соколов, я приказал покормить. С утра поставлю вас на довольствие как прикомандированных. Давайте за работу! На все про все у нас полдня и ночь. А они сейчас уже не такие длинные, как в декабре. Так что мы имеем никак не больше восемнадцати часов.

Экипажи оставили танки на заднем склоне высоты, накрыли их брезентом, забросали снегом, кустарником, ветками деревьев, замаскировали на совесть. Потом началась самая тяжелая работа – устройство танковых окопов. Небо было серым, низким, и бойцов это радовало. Они знали, что в такую пасмурную погоду немецкие самолеты-разведчики, скорее всего, не прилетят.

Кирки поднимались в воздух и с глухим стуком вгрызались в промерзший грунт. Земля, застывшая от холода, летела вперемешку с комьями снега. Танкисты сбросили куртки и работали лишь в ватниках.

Окоп для Т-34 по всем нормативам экипаж, состоящий из четырех человек, должен отрыть за семь с половиной часов. Это чуть больше двадцати семи кубометров грунта. При устройстве окопа в ночное время суток нормативное время увеличивается примерно в два раза. Зимой, когда экипажу приходится долбить мерзлый грунт, а то и отогревать его кострами, – в три.

Но ведь есть еще и боевая необходимость. Сегодня у экипажей не было двадцати одного часа на подготовку позиций для своих танков. У них имелось всего восемнадцать часов на то, чтобы отрыть окопы, загнать в них боевые машины, замаскировать их, устроить под днищем место для сна, установить там печку.

Иногда для личного состава отрывается щель сбоку от окопа. Она перекрывается бревнами или жердями с брезентом.

После такой изнурительной работы нужно было еще и отдохнуть. Ведь завтра наверняка будет бой.

Пока экипажи устраивали позиции, Соколов и командиры взводов готовили карточки ведения огня. Каждая боевая машина получала основной сектор обстрела и пару-тройку дополнительных. Непременно обозначалось и так называемое мертвое пространство, в пределах которого танк не мог поражать цели.

Вычерчивались схемы позиций. С помощью сетки биноклей и оптических прицелов определялись углы и расстояние до ориентиров. В бою некогда будет думать об этом, примериваться и прикидывать свои возможности. Вести огонь надо наверняка, поражать цели с первого выстрела. Потом эти схемы согласовывались с артиллеристами, минометчиками, пулеметчиками, бронебойщиками. Алексей видел, как горели радостью глаза бойцов и командиров, узнавших, что им на помощь пришло танковое подразделение.

К полуночи сектора обстрела были согласованы, внесены изменения в планы действий других подразделений. Взводные отправились к своим танкам. Они хотели помочь экипажам, убедиться в том, что окопы будут подготовлены в срок, а люди получат отдых, пусть и небольшой.

Алексей отправился в обход своих позиций. Он видел,