В задумчивости перебираю ее пальцами. Откладываю на подоконник.

За спиной жалобно поскрипывает старая деревянная дверь.

— Стрельни одну, — рядом вырастает фигура Дымницкого.

Молча протягиваю ему пачку сигарет. Возвращаюсь к своему занятию. Исследую местность.

— Грузишься который день. С чем связано? — интересуется он.

— Терпеть не могу этот город, ты же в курсе.

— А помимо? — не унимается Кир. — По какому поводу загоняешься, если не секрет?

— Думаю, выгорит у нас или нет. Это же не область. Все гораздо серьезнее. Мы лезем туда, где нам точно не будут рады.

— Прорвемся.

Киваю.

— Есть что-то еще, — заявляет он уверенно.

Поворачиваю к нему голову. Бесит эта его долбаная проницательность и цепкий, внимательный взгляд.

— Колись, братан. Я — могила, ты же знаешь.

Пару минут слушаем суету ночного мегаполиса, а потом, видать под действием водяры, язык у меня все-таки развязывается, ибо мозг взрывается уже которую неделю.

— У тебя были девственницы, Кир? — выкатываю решительно.

Дымницкий аж сигарету роняет.

— Етить-колотить, прожег дыру в новых джинсах! — поднимает с пола окурок и снова лезет в пачку. — Ну ты блин и спросил. Давно, но были. Тот еще геморрой.

— Почему? — смотрю на него нахмурившись.

— Возни с ними много. Во-первых, порядочную затащить в койку — целое дело. Во-вторых, сам процесс — мало приятного. Боль, нытье, слезы, сопли. Такой себе коктейль, на любителя. В-третьих, куча проблем начинается именно после.

— Например…

— Привязываются, — выпускает кольцами серебристый дым. — Требовать что-то начинают. У них же в башке целая вселенная, посвященная первому сексу. Ну, знаешь, типа осчастливила, отдала самое ценное — теперь ты, дорогой, по гроб жизни обязан.

— А если девчонка ведет себя с точностью да наоборот?

— То есть?

— Динамит и предлагает все забыть. Мол переспали и переспали. Не великое событие, — цитирую неохотно.

Кирилл удивленно вскидывает бровь.

— Тогда у меня плохие новости, братан, ты где-то конкретно облажался.

Стряхиваю пепел и до скрежета зубов стискиваю челюсти. Слова Рыжей итак подобно отраве разъедали внутренности, а тут еще друг добавил…

«Под действием алкоголя наглым образом решила тобой воспользоваться»

«Звезды совершенно случайно сошлись на тебе. Только и всего…»

«Спи спокойно. Выдохни. Все прошло сносно»

Сносно. СНОСНО! Сучка рыжая!

— Вроде бабы всегда уходили от тебя довольными. Свечку вон вообще вставляет не по-детски. В рот заглядывает.

Тоже тянусь за следующей сигаретой.

— Ты был с девочкой нежен и участлив? — уточняет этот придурок.

— Кто б меня предупредил в самом начале!

— Вот те раз. Интерееесный поворот, — обалдело дергает шеей. — А сам-то как себя оцениваешь по десятибалльной шкале? До троечки дотянул?

— Дым, я сейчас разобью тебе морду, — зажимаю ладонь в кулак.

— Да не кипятись, Паровозов! Эт я угораю, что тебя, горячего альфа-самца, бортанула какая-то киса.

Цокаю языком. По новой чиркаю зажигалкой.

— Слушай… Есть вариант номер два, — размышляет он вслух. — Она нарочно эту лобуду гонит. Ну там, скажем, от обиды.

— Поясни.

— Извилины напряги. Вспоминай, где мог накосячить. До, во время или уже после?

— Я не понимаю, — отвечаю зло. — Нормально у нас все было.

Лучше, чем нормально. Десять из десяти, как по мне.

— Кайфанула значит. Тогда моя теория подтверждается.

А у меня перед глазами опять Рыжая. Обнаженная. Чертовски сексуальная. Волосы огнем разметались по подушке. Глаза прикрыты, губы соблазнительно распахнуты. Часто-часто дышит.

— Давай, накинь мне материала. Как ты вел себя после?

— Иди в пень!

— Повторная встреча состоялась? — не отстает от меня доморощенный психолог. — Как она прошла?

— Херово прошла. Я хотел поговорить, закончилось скандалом.

— Надеюсь, ты не отчитывал девчонку в формате воспитательной беседы? — пытает меня взглядом прокурора и по итогу тяжко вздыхает. — Косяк на косяке, братан!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— О таких вещах предупреждают! — вылетает гневно.

— Согласен.

— Чем она думала, малолетка дурная… Я так и спросил, что в башке было в тот самый момент, когда в койку со мной легла.

— Ой дурааак, — хохочет, хлопая меня по спине.

Раздраженно скидываю с себя его руку.

— Не вовремя ты моралиста включил.

— Все, закрываем эту тему, — рявкаю зло.

— С той рыженькой у вас завертелось, что ли? — хитро прищуривается этот догадливый бес.

— Ни хрена не завертелось.

— Но чует моя печень, ты очень хотел бы, — припечатывает своим умозаключением.

Молчу. Он загадочно подмигивает и улыбается.

— Внимай советам дядюшки Кира. Если серьезно настроен.

Дядюшка, ептель.

Но да, так-то Дымницкий самый старший в нашей компании. Осенью ему исполнилось двадцать девять.

— Едешь в цветочный магазин. Покупаешь шикарный букет и подкарауливаешь девчонку в неожиданном месте. Вручаешь, уходишь. Пропадаешь на пару дней. Потом повторяешь, только на этот раз строишь виноватую морду и извиняешься.

— За что?

— Ты не тупи, обдумай хорошенько наш разговор! Так вот… — потирает нос. — На третий дубль даришь цветы и настойчиво приглашаешь куда-нибудь. Кино, прогулка, кафе… Схема простая, должно сработать.

Хмыкаю.

Должно сработать.

К таким, как Рыжая, желательно прикладывать инструкцию от производителя.

— Лет ей сколько?

— Восемнадцать.

— Совсем сыкуха. Тогда игрушку еще купи. Плюшевую. Мишку, зайчика, собачку. Очков добавит.

— Ты издеваешься? — мои глаза на лоб лезут.

— Забыл спросить, а парня у нее нет? Вариант номер три всплыл. Может, она во все тяжкие пустилась, чтобы ему насолить? Такое бывает. Сдвиг по фазе на фоне ПМС.

Чтоб тебя!

Память услужливо рисует морду белобрысого альбиноса.

«Вообще-то, это она влюблена» — зарядил тот чмошник, харкая кровью.

Меня и тогда накрыло подозрениями, а теперь и вовсе пазл сложился.

— Че, кто-то есть? — комментирует мою перезагрузку Дым.

«Ты для меня — своего рода приключение. Бобринский квест!»

— Да плевать, есть или нет, — сталкиваемся с ним взглядами.

— Что бы это значило… — вскидывает бровь.

— Это значит, что со мной будет, — тушу окурок о края пепельницы и толкаю балконную дверь.

Глава 11. Штурм

Саша

— Поехали дальше, — командует Волчек.

— Красная площадь называется так потому, что Иван Грозный казнил там людей, — едва ли не по слогам произносит Пилюгин.

— Ложь. Красная означает «красивая», — отвечает Камиль.

— Верно. Продолжай.

— Факт 5. Грозный был хорошо образован. Знал языки, увлекался литературой и имел собственную библиотеку.

— Правда, и эту библиотеку до сих пор ищут. Передаю свой ход Лизе.

— Спасибо, зай! — в знак благодарности она смачно целует Бондаренко в щеку.

— Купцова! — строго смотрит на нее молодой преподаватель.

— Ну че такого?

— Мы вас слушаем.

— Факт 6, — зачем-то нарочно растягивает гласные. — Иван Грозный в детстве мучил животных.

Считывает из тетради. Тупая овца, одно несчастное предложение запомнить не может!

— Это не доказано! — громко заявляет Цыбин, сидящий за круглым столом рядом со мной.

— А как же описание этого, как его… ммм…

Купцова щурится, разбираясь в собственных каракулях. Я демонстративно