земле, — но увязать произошедшее, нет, не так, совершенное с последующей своей жизнью не получалось — и он пошел в психотерапевты, бросившись зарабатывать деньги на оказании услуг, в пользу которых сам не верил ни на грош. Все эти доморощенные научные приемы помогают? Конечно, помогают. Ровно, как и любое действие, которое хоть немного изменяет настоящее. Стоят ли они запрашиваемых им с клиентов денег? Том рассмеялся бы в лицо коллеге, который бы рискнул честно ответить на этот вопрос. Продавцы, они с самого начала были продавцами столь актуального в неспокойное время товара и не стоило прикрывать этот бизнес красивыми словами о гуманизме и спасении. Суть их деятельности заключалась в профессионализме при выборе и применении процедур облегчения страдания, приведения человека в равновесие с требованиями социального мира, процедур, открытых задолго до рождения науки, отработанных тысячелетней историей народов и благополучно экспроприированных отдельной кучкой людей, представляющих правящий класс или непосредственно обслуживающих его интересы. Вот и все. И никакой демагогии о доброте и призвании. Каждый делает свое дело, и не его беда, что его руками одни люди ловят в сети других людей. Все, что он может — это дать возможность некоторым выбраться из сетей, установленных не для них. Уже немало. Ему лично пока это горькое лекарство не помогло.

«Я жил с бабушкой… Долго… Она забрала меня к себе почти сразу после моего рождения, как только мать перестала кормить меня грудью. Родители всячески ходили вокруг да около, но…»

Пока ничего нового. Хорошо знакомая история. Проведя пару лет в своей первой чертовой дыре, куда его на отработку обязательных лет практики послало правительство, Том отучился пожимать плечами, точно так же, как и делать круглые глаза и восклицать: «Сожалею» или «Не может быть» или еще что-то в этом же роде. Такое поведение было непрофессиональным, а он сурово держался мнения, что делать дело надо качественно. Даже которое не любишь. Хотя бы то, что умеешь. Техническую сторону. Тем более, что за его личные чувства клиенты ему не платили, только за результат, а аренда в городе стоила недешево. Вот и приходилось ютиться у космодрома. Спасало одно — хорошая звукоизоляция, устроенная хозяином квартиры, конечно, если не открывать окна, но клиенты Тома открытые окна не любили.

«Родители объединились против нее».

Так бывает. Это Том тоже знал хорошо.

«Чернили, провоцировали. Пожилого человека легко поставить в трудную или нелепую ситуацию. Да любого человека. Тогда я этого не понимал. Не сразу понял. Теперь знаю».

Уже интересней. Профессиональная интуиция подсказывала доку, что такой длительный переход к сути должен скрывать за собой какой-то насыщенный эмоциями эпизод. Будет, о чем подумать на досуге. Томясь от скуки, Том, как на наркотик, подсел на интересные истории своих клиентов. Коллекционировал их.

«В общем, они спровоцировали у нее приступ».

«В каком смысле? Что вы имеете в виду», — переспросил он тогда Гарди.

«В прямом, — ответил тот. — Угостили любимым компотом из ягод и варенья, когда пришли в гости. Несколько раз, а потом они усилили дозу и спровоцировали психоз, вызвали помощь. Меня забрали в приют, где я провел две недели, пока бабушку лишали прав, а потом я вернулся в семью. Снова целую. Объединились-таки против. Бабушка через некоторое время тоже пришла к ним на поклон».

Чего Том не ожидал, так это то, что этот человек придет за помощью к нему как к специалисту, а не просто разовому консультанту, формально обязанному провести вступительные встречи с участниками программы подготовки полугодового экипажа очередной микро? — макро? — станции.

«У меня сильный инстинкт жизни, док».

Том нажал на паузу и покачал головой, коря себя за невнимательность и нарушение стандартных процедур. Давно следовало спросить Гарди, зачем он пришел, что хочет сам, а не увлекаться собственными интерпретациями. Неохотно, но приходилось признавать, что этот клиент поймал его в ловушку собственных проблем. А ведь так молодо выглядел. Почти инфантильно. Как ребенок.

«Требуется время, другие события, преодоление однозначной связи «если а, то б» между прошлым и будущим. Надо, чтобы произошло много всякого и жизнь оторвалась от жестко детерминирующего настоящее и будущее прошлого, чтобы не было такой однозначной связи».

«Между чем и чем?».

«Вы же специалист, вы знаете».

Том недовольно покачал головой. Здесь он допустил еще одну ошибку и окончательно сбился с пути, испугавшись, что Гарди слишком отчетливо «прочел» его, догадался о том, чего не следовало знать никому, поэтому в отместку задал вопрос в лоб.

«Вам легче?».

«Нет. Но жить буду».

Консультация, как и следовало ожидать, прервалась, как и последующая работа с Гарди, как тоже следовало ожидать. Но мысли об этом клиенте не выходили из головы Тома.

«Я подойду к вам позже, док. На следующей неделе. Сейчас много дел. Или увидимся на ваших лекциях по стрессоустойчивости временного экипажа».

Избегание? Уход? Защита? Или естественная реакция человека на безразличие и непрофессионализм? Трудно было сказать. Тома волновало другое: почему его так зацепила эта история, ведь в своей жизни он никогда не был жертвой. «Агрессором?», — услужливо подсказало ему подсознание. — «И да, и нет. Скорее борцом».

Разговор внутреннего голоса с самим собой в кабинете психотерапевта выглядел весьма курьезно.

«Что ты делаешь, Том? Что ты делаешь со своей судьбой?».

Голос матери из далекого прошлого.

«Не теперь».

Она не имела к этому делу никакого отношения.

«Надо будет убедить Гарди продолжить работу, — решил для себя Том. — Полезно потренироваться в области сопротивления и переноса. К тому же Джон, если что, может подстраховать меня. Позвонить, сообщить о трудном случае».

Вот так он и вляпался в историю. Потому что, попавшись на примитивную приманку, не смог вовремя поставить точку, которая разъединила бы два конца.

Четвертое

Они встретились через пару дней после импровизированного семинара Тома с самим собой. Он как будто случайно наткнулся на Гарди в баре космопорта.

— Док, не хотите подзаработать? — предложил ему тот после четвертой кружки. — Кое-кому как раз нужен такой человек, как вы, умеющий разговорить любого.

Том неохотно отделался односложным ответом. Он избегал подобных предложений. Ничем хорошим такие подработки не заканчивались: нарушался сеттинг, трудно было угодить и клиенту, и заказчику, и советчику, и себе самому, тем более что, как правило, все это были разные, непростые люди.

— Не ломайтесь, док. Я знаю, вас зацепила моя история. Здесь вы найдете кое-что интереснее, проверите себя, — не слишком прикрытый маневр поймать его на грубую лесть сработал или были какие-то другие причины? Тогда Том не знал о них, не мог объяснить свое поведение