– Мы можем вернуться прямо сейчас? – спросила Фейт.

– Совсем необязательно, Фейт. В запасе еще почти час, прежде чем, как сказала мама, пора домой.

– Я знаю, но мы можем вернуться прямо сейчас?

Брэн посмотрел на Лисси и Аманду. Обе энергично кивнули.

– Ay, vamonos[32], – согласился он, пожимая плечами.

Однако они не вернулись к Эддисонам и не пошли к Лисси или Аманде, а направились к Стэнзи и позвонили. Ее мать открыла дверь и впустила их с широкой улыбкой на лице.

– Ш-ш-ш, – прошептала она. – Наверху хорошо слышно, что говорят здесь. Hola[33], Брэндон.

Она чмокнула его в щеку и закрыла за детьми дверь.

– Что тут происходит? – спросил Брэндон шепотом. – Девочкам пришла на ум какая-то идея.

Исходя из его опыта, предложение «девочкам пришла на ум какая-то идея» не внушало уверенности.

Девочки прошли в гостиную и помахали рукой отцу Стэнзи. Тот сидел на полу, считая бумажные тарелки. Он ничего не ответил, потому что его зычный голос звучал бы громко, даже говори он шепотом, но улыбнулся и широко раскинул руки над тарелками. Девочки присели рядом на корточки – сидеть нормально они не могли из-за панцирей – и вывалили содержимое наволочек. Перед ними образовались горы конфет.

Брэндон смотрел, как они перебирают свои конфеты, выбирая любимые лакомства Стэнзи и распределяя их по тарелкам. Он знал, что больше всего девочка обожает «Сикслетс», и Фейт, и Аманда высыпали в тарелки все сладости этого сорта. Лисси вздохнула – она тоже их обожала, но последовала примеру подруг.

Фейт отделила чуть больше половины «Сикслетс» для Лисси и придвинула обратно к ней.

– Или счастливы все, или не счастлив никто, – сказала девочка настолько твердо, насколько возможно произнести шепотом.

Лисси в ответ просияла и высыпала в тарелки все свои мини-сникерсы.

Через несколько минут Брэндон взял у Фейт тарелку конфет и позволил сестре вытолкать его через нижний этаж на кухню. Прошло почти десять минут, прежде чем он снова увидел девочек. На этот раз с ними был Леонардо: его синяя маска скрывала алые отметины ветрянки на лице. Глаза девочки, как он заметил, были влажными от слез, однако она улыбалась так широко, что щеки, должно быть, болели.

– Сладость или гадость, Брэндон! – на одном дыхании выпалила Стэнзи.

Он посмотрел в тарелку.

– Знаешь, у меня, кажется, есть немного сладостей, но они только для принцесс-балерин-черепашек-ниндзя.

– Я и есть принцесса-балерина-черепашка-ниндзя!

Брэндон постучал пальцем по синей диадеме Лисси, глядя, как пачка трепыхается вокруг возбужденной девочки.

– Действительно… Что ж, вот.

Он вывалил содержимое тарелки в ее наволочку. Подружки, стоящие позади двери, ведущей в гостиную, хихикали.

– Погоди-ка, кажется… У меня…

Брэн открыл свою сумку «Краун Роял» и сунул руку внутрь. У него было гораздо меньше конфет, чем у девочек – он ходил с ними не за этим, – но достаточно, чтобы пришлось рыться в них.

– Вот.

Скрытые маской глаза Стэнзи округлились при виде вытащенных трех упаковок «Сикслетс», которые ему подарили этой ночью.

– Серьезно?

Он бросил их ей в наволочку.

– Серьезно.

Девочка обняла его обеими руками. Через секунду вокруг столпились все четыре подруги, смеясь прямо ему в уши и стараясь не ушибить друг друга панцирями, диадемами и игрушечным оружием.

Стоящая в дверном проеме мать Стэнзи усмехнулась и сделала фото.

Фейт со счастливым вздохом уткнулась головой в шею брата; ее диадема запуталась в его темных кудрях.

– Это лучший Хеллоуин в моей жизни, – пробормотала она.

– Подожди до следующего года, – сказал ей брат. – Быть может, он окажется еще лучше.

Девочки переглянулись.

– У меня есть идеи для костюмов! – воскликнула Фейт. Все четверо снова захихикали.

В пять сорок три Ивонн выбегает из дверей, зажав сотовый между ухом и плечом, рассыпаясь в извинениях перед мужем и клянясь, что она уже едет на бейсбольный матч сына. Гала задерживается до семи, после чего ей приходится ехать обратно к чувствующему головокружение после наркоза жениху, чтобы его друг мог уйти на работу. Мы с Эддисоном воспринимаем это как приглашение поужинать вдвоем – да будет благословенна служба доставки и тайская кухня. Но в девять тридцать уходит и он, когда звонит Мерседес и объясняет, что каким-то образом умудрилась оставить ключи в машине Уоттс; не будет ли он так любезен прийти и впустить Мерседес и Касс в коттедж?

– Идешь? – спрашивает Брэн, натягивая куртку.

Я качаю головой.

– Скоро. Только хочу сделать еще пару вещей перед уходом.

– Обещаешь не задерживаться надолго?

Я улыбаюсь ему.

– У меня есть шорт-лист схожих – вероятно, схожих – дел из базы ФБР. Собираюсь промаркировать их и перенести в отдельные файлы, чтобы зарыться в них с утра.

– Только ненадолго.

– Да, ненадолго.

Брэн быстро целует меня и уходит. Через несколько минут у меня происходит почти такая же беседа с Мерседес через текстовые сообщения.

Открываю историю чата с Касс, вижу «пузырик», свидетельствующий, что она что-то набирает, и быстро пишу ей: «Даже не начинай». В ответ получаю ухмыляющийся смайлик.

На этаже тихо, пусто. Если честно, это нервирует. Раньше, когда я задерживалась здесь после рабочего дня, то каждый раз была со своей командой. Присоединяю свой «Айпэд» к динамикам на столе и включаю плей-лист – песни в исполнении капеллы. Знакомые звуки пения на иврите вызывают в памяти мой тур «по праву рождения»[34], совершенный с лучшей подругой Широй. Мы обе наслаждались музыкой и едой, какой не встретишь у родителей. В плей-листе есть и псалмы, и поп-музыка, и переводы кавер-версий – причудливая эклектическая смесь, которая полностью устраивала нас в девятнадцать лет и устраивает меня до сих пор. Шира теперь редко слышит что-то кроме счета, алфавита и скрипа автобусных колес.

Анализ, которым мы занимались весь день, ценен, но имеет один вопиющий недостаток: это попытка сложить узор на основе единственной, по сути, крупицы информации. Исчезновение Бруклин случилось не на волне похищений. Оно не имеет сходства с делом, которое мы уже расследовали. Работая вслепую, без понятия, одиночный это случай или часть серии, мы вынуждены рассматривать обе возможности, в обоих случаях не имея достаточно информации.