моё прозвище! Подслушивают, значит! Вот банда извращенцев! Также я поняла, почему ранее, когда звёздочкой меня назвал Мелкий, я не догадалась, что означает «отари». Мелкий произнёс другое слово, но с этим же смыслом, возможно, синоним или из другого языка.

Карелл был нежен как никогда, соскучился наверно. От его ласковых слов, которые я уже прекрасно понимала, поглаживаний, сильных рук и жарких объятий накатила такая волна возбуждения, что, когда он, как обычно, всё закончил, я чуть не взвыла. Первый раз за мою сознательную сексуальную жизнь меня так обломал мужик. Никого и никогда до этого я так не хотела, как его в тот момент. Головой я понимала, что всё хорошо, я веду себя правильно и, возможно, именно пассивность, молчание и страх с моей стороны так привлекают его. Но как же хотелось в ту минуту, чтобы он сделал всё по нормальному! Я бы не возражала, а потом будь что будет.

Через пять минут он уже спал, вжавшись носом в мою макушку. Я была в шоке от своих эмоций и медленно приходила в себя. Карелл обнимал со спины, а я, слушая его ровное дыхание, вспоминала слова Дайка о том, чтобы не смела даже думать, будто бы могу что-то значить для Атамана. Не хотелось в это верить. Совсем не хотелось… после всего.

Прикрыв глаза, я позвала Мозгового. Ответа не было. Позвала снова и услышала раздражённое: «Я уже сплю, и ты спи, потом поговорим». И раскатистый храп. Вот гад! Он в моей голове ещё и храпит! Хорошо, что этого никто не слышит, кроме меня. Вот было бы весело – испускающая звонкие рулады «звёздочка»! На этом я и заснула.

Глава 12

Первой проснулась почему-то я, обычно было наоборот. Карелл лежал на спине, повернув голову в мою сторону. Первый раз я видела его так близко при нормальном освещении. Занавеска была задёрнута, и что происходило в хижине, я не видела. Привстав на локте, я всмотрелась в его лицо. Обращённая ко мне, целая половина была расслаблена, а длинные волосы, без намёка на седину, разметались по плечам. Сейчас ему можно было дать лет тридцать пять, не больше. Несколько тонких морщинок в уголке глаза, высокий лоб, нос с маленькой горбинкой и немного хищные ноздри. Когда не было видно уродливого шрама, выглядел бандитский начальник гораздо моложе: тёмная щетина, красивое тело, сильные руки с рельефной мускулатурой, лежащие под головой. А мужик-то брутальный и даже красивый, на мой взгляд.

«Ну-ка, ну-ка, а это что такое?» – я присмотрелась. На правом плече виднелся какой-то узор, опоясывающий по окружности бицепс. И это была не татуировка. Рисунок выглядел как впечатанный в кожу след от широкого браслета, похожий на наложенные одна на одну чешуйки. Я подвинулась поближе. Точно, отпечаток. Как будто был одет браслет, потом его сняли, а вдавившийся контур только-только начинает исчезать. Но никаких подобных украшений я на Карелле ни разу не видела. Хотя кто его знает, может, он и носил, но под рубашкой было незаметно.

И тут он открыл глаза. Я дёрнулась от неожиданности. Полежав несколько секунд, мужчина приподнялся, как-то очень недобро зыркнул на меня и, схватив рубаху, которая валялась в ногах, пулей вылетел из хижины.

– Ну что? – раздался голос из головы. – Убедилась, что Дайк прав?

– Убедилась. Надо драпать отсюда как можно скорее иначе рискую получить «стокгольмский синдром», когда жертва влюбляется в своего палача.

– Убежим, нужно только время, чтобы подготовиться.

Почти весь день я провела на любимой полянке. Очень хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать вообще ничего и таким образом себя не выдать. Всё-таки утром я сильно испугалась, что чем-то не угодила Кареллу. Его злобный взгляд из-под широких бровей нет-нет да и всплывал в памяти. Чтобы отвлечь от тревожных мыслей, Мозговой травил похабные анекдоты, а я и не знала, сколько всякой пошлятины хранила, оказывается, моя память.

Банда готовилась к новому походу. Дайк носился по хозяйству, остальные сбегали на охоту и принесли штук десять небольших птиц, похожих на куропаток. Атаман же, почти до ужина, провалялся на тюфяке, а когда разделали и запекли несколько тушек, взял половину одной, завернул в чистую тряпку и ушёл в лес. И куда он, интересно, на ночь глядя?

Проснулась я оттого, что мне зажали рот. Открыв глаза, я рассмотрела Дайка, который прижимал палец к губам, показывая молчать. Я кивнула. Он убрал руку и поманил за собой, я быстро натянула угги. Возле двери лежала пара чем-то набитых мешков, один из которых мой нянь всучил мне, а другой положил на моё место и прикрыл одеялком. В хижине раздавался дружный храп, но, пересчитав лежащие тела, я поняла, что Карелла нет – его тюфяк был пуст.

Ночь стояла глухая, до рассвета ещё далеко. Развязав мою привязь, Дайк закинул мешок за плечи и повёл меня за собой. Было холодно, но от быстрой ходьбы я согрелась. Сначала мы шли, а точнее, почти бежали к водопаду, но, не доходя до него, свернули, огибая скалы по дуге. Лес не спал: доносились какие-то шорохи, потрескивания и постукивания, звуки, похожие на чавканье, а в густых кронах шумел ветер.

Через несколько минут мы пришли. Только куда? Опустившись на колени, Дайк пошарил руками по земле и, резко дёрнув, отодвинул замаскированную мхом и опавшими ветками крышку то ли лаза, то ли люка. Парень оглянулся и в темноте его глаза хищно сверкнули. Меня аж передёрнуло! Поманив за собой, он начал спускаться. «Туда?! Вниз?! В кромешную тьму?! Да ни за что!» Слишком хорошо ещё помнилась чернота и пустота, в которую я падала почти три месяца назад, поэтому и стояла истуканом. Снизу послышался шёпот:

– Не бойся, лезь сюда.

Присев на корточки, я нащупала лестницу. Эх, знала бы, что ждёт впереди, точно бы не полезла! «Ну, с богом!» – сказала сама себе и начала спускаться. Внизу зажёгся тусклый огонёк. Дайк ждал, держа в руке маленький факел. Спустившись, я осмотрелась. Мы стояли в небольшой пещерке, а впереди чёрной дырой зиял узкий проход. Передав мне факел, Дайк быстренько вскарабкался наверх и задвинул крышку. Пришло ощущение, что мы в могиле.

Освещая путь тусклым светом и согнувшись в три погибели, мы прошли по туннелю, наверно, метров двадцать, сложно сказать точно. Проход был узким, но ровным, и спускался под небольшим углом. Мне показалось, что рыли его не вручную, а с использованием каких-то механизмов, уж слишком он был правильным, почти гладким. Дайк остановился, и я