— Бежим в лес, — выдохнула она и потащила его за собой в заросли.

Там они присели за куст волчьего лыка, усыпанный оранжевыми ягодами, и отдышались.

— А теперь рассказывай все по порядку. Без обиженных звезд эстрады и прочей белиберды, — строго проговорила Настя, и в ее голосе Полу опять почудился металл.

Она так и сказала: «белиберды». Пол последний раз слышал это слово в детстве от бабушки. Когда она была недовольна поведением маленького Павлика, например, тем, что он рассуждал о вещах, недоступных детскому пониманию, то строго сдвигала брови и с укором произносила:

«Не говори белиберды!»

Так и осталось в памяти Пола это странное словечко, вместе с оладушками, гортензией на подоконнике и толстенной книгой «Война и мир», которую бабушка любила читать перед сном.

Пол сел на траву, подтянул коленки и начал говорить. Внезапно оказалось, что ему не просто есть что рассказать. У него накопилось столько слов и эмоций, словно Пол много лет находился где-то в изоляции от других людей, на необитаемом острове, в тюремной камере, на космическом корабле.

Он говорил, захлебываясь и перебивая сам себя. Поделиться наболевшим с чужим, абсолютно незнакомым человеком оказалось просто и легко. Подробности детства, взаимоотношения с отцом, развод родителей, женитьба отца на мулатке-шоколадке Джессике и все последующие события превратились в какой-то невероятный сценарий сериала о тяжелой сыновьей доле. Пол понимал это, но ничего не мог с собой поделать. Ему нужно было выговориться.

Наверное, со стороны это выглядело ужасно. Насте наверняка было неприятно слушать какие-то вещи, но Пол плевать хотел в этот момент на все. Он замолчал только тогда, когда дошел до нынешнего утра, не упомянул только о завещании отца.

Ветер шелестел в кронах деревьев, на землю с печальным шорохом летели опавшие листья. Осенний лес жил по своим законам. Он был намного старше и мудрее всех людей на земле, и их мелкие, сиюминутные проблемы его не интересовали.

— Ты думаешь, что твой друг… Мишель, кажется, да? Он теперь с ними?

Пол потер ладонью лицо и неприятно удивился, обнаружив, что лоб его покрыт холодным, липким потом.

— Все просто, — устало сказал он. — Пока я был в отключке и под охраной этих уродов, он мне не звонил. При этом важная деталь. Телефон у меня не отобрали. Я еще тогда подумал — почему? А потом понял. С помощью телефона они за мной следили, отмечали все перемещения, знали, где я нахожусь, и подловили на Таганке. Потом батарея села, и телефон стал не нужен. Его даже не забрали. А может быть, специально. Когда я сбежал, они меня потеряли. Поэтому мы спокойно спали этой ночью. Утром я зарядил телефон, и все началось по новой.

— Не стыкуется, — покачала головой Настя. — С Мишелем не выходит. Бандиты на самом деле могли отслеживать тебя через телефон, но он-то тут при чем?

— При том, — веско сказал Пол. — Во-первых, это он подарил мне этот аппарат, дорогущий, кстати. Во-вторых, у нас с ним официальный договор о партнерстве. Если с одним из нас что-то случится, то второй получает весь бизнес. В-третьих, Мишель сам проговорился: «Строю маршрут. До Нижнемосковска сорок две минут езды». Откуда он мог знать, что я здесь, а не в Подольске, Пушкино или Ногинске? А раз знал и не приехал раньше… В общем, ты понимаешь.

Настя кивнула и сказала:

— Ты сунул телефон под сиденье маршрутки, чтобы…

— Чтобы они хотя бы на время потеряли мой след.

— И что, теперь тебе вообще не к кому обратиться? — осторожно спросила Настя. — Ну за помощью, я имею в виду.

— Не к кому. — Пол отрицательно помотал головой. — Все либо мертвы, либо сдохли.

— В смысле? — не поняла Настя.

— Отец и остальные мертвы, лежат в земле, — неохотно пояснил Пол. — А Мишель вот сдох и превратился в зомбака. Крыса вонючая.

— Может быть, его заставили? — предположила Настя.

— Нет, — уверенно сказал Пол. — Я его давно знаю. Всю жизнь. Когда он боится, то говорит и ведет себя иначе. Нет, сам.

Они снова замолчали.

Поднялся ветер, листья посыпались гуще. Началась настоящая осенняя метель. Это было красиво — желтые, красные, бурые листья разных оттенков и форм кружатся вокруг, покрывают землю причудливым ковром.

Но Полу в эту минуту было не до восторгов по поводу красот природы. Он выговорился и погрузился в прострацию, словно оказался вне времени и пространства. В голове сделалось пусто, на душе — мглисто. Это было очень странно — ничего не хотеть и ни о чем не думать.

Из прострации его вывела Настя.

— Ты знаешь, кто за всем этим стоит? — спросила она, стряхнув с ног листья, нападавшие на них.

Пол молча дернул плечом. Мол, понятия не имею.

— Может быть, у твоего отца были какие-то проблемы с бизнесом? — Настя наклонила голову, попыталась заглянуть Полу в глаза.

— Наверняка были. Я тебе говорил, что он все активы продал и деньги положил на эти… корпоративные счета. Не просто же так.

— А почему ты их не можешь унаследовать?

— Там куча сложностей. Документы, контракты, инвестиционные соглашения.

— Ты что-то недоговариваешь, — убежденно сказала Настя.

Пол скрипнул зубами и грубо бросил:

— Не твое дело.

— Да ладно. — В голосе Насти прозвучала обида. — Не хочешь, не говори. Просто ты вроде бы был со мной откровенен.

Пол сжал кулаки, глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух через нос. Этой методике самоуспокоения его научила одна красивая и умная баба, едва не ставшая женой Пола, но потом полностью двинувшаяся на йоге, асанах, прочих кундалини и уехавшая искать смысл жизни на Гоа.

— Отец оставил завещание, — тихо сказал Пол. — Странное такое. Почему-то он решил, что все его деньги должны достаться какому-то Гарееву.

— Это кто? — спросила Настя. — Ты его зна- ешь?

— Так, видел пару фоток в Интернете, — Пол изобразил рукой нечто неопределенное. — Мужичок в возрасте, лысый. Пятнышки на голове, вот как на этом листе. Улыбается все время. Улыбался.

— Почему «улыбался»? Он что, умер? — не поняла Настя.

— В новостях было написано, что он год уже как болеет, что-то очень серьезное, типа инсульта или комы. В общем, лежит в какой-то клинике.

— Он друг твоего отца?

— В том-то и дело, что нет! — выкрикнул Пол. — Просто партнер. Несколько лет назад у них был совместный проект, как я понял. Теперь все состояние отца уходит этому Гарееву. Там, в завещании, еще приписка дурацкая такая… — Пол на мгновение задумался, вспоминая, потом произнес: — «Я уверен, что мой товарищ и компаньон г-н Гареев распорядится этими средствами максимально эффективно и достойно».

— А сколько средств? Ну сумма какая? — поинтересовалась Настя.