Старичок поджал губы, еще раз зыркнул на Настю. Дверь закрылась, зазвенела цепь. Потом она приоткрылась ровно на столько, чтобы внутрь мог протиснуться один человек.

— Заходите, — проскрипел Семен Моисеевич из глубины квартиры. — Обувь снимайте.

Настя следом за Полом проскользнула в прихожую, и дверь с тяжелым, монументальным грохотом захлопнулась у нее за спиной. Прихожая была темной, как подвал. Двери, ведущие из коридора в комнаты, оказались закрыты. Пол и Настя видели только смутные очертания мебели и каких-то предметов, громоздящихся по углам. Это были то ли пальмы в кадках, то ли античные статуи, то ли средневековые доспехи. Пахло пылью, кожей, деревом, гнилью, машинным маслом, пряностями и дорогим одеколоном «Труссарди». В конце коридора тревожно и жутковато светилось в полумраке большое напольное зеркало.

Старичок долго гремел замками и запорами, потом прошуршал мягкими войлочными тапками в темной прихожей мимо гостей, открыл одну из дверей.

— Проходите сюда. В кабинет.

— А он кто вообще? — шепнула Настя Полу. — Выглядит как глава мафии.

— Так и есть. — Пол усмехнулся. — Он самый крутой коллекционер в Москве. Я тебе потом расскажу.

— Мне кажется, что вам нужно еще кое-что, кроме денег, — сказал Семен Моисеевич, с каким-то сомнением глядя на Пола.

— Вы о чем? — осведомился тот.

— Идите за мной. — Хозяин квартиры призывно махнул рукой, похожей на коричневую паучью лапку. — Ваша спутница может посидеть здесь, если хочет.

— Нет-нет! — Настя вскочила. — Я с Павлом.

Старичок вздохнул, толкнул неприметную дверцу и вышел. Пол и Настя последовали за ним и внезапно оказались на темной лестнице, ведущей куда-то наверх. Это было настолько неожиданно — лестница на второй этаж обычной квартиры, — что Пол невольно присвистнул.

— Ого! Ничего себе.

— У меня там мансарда, — донесся сверху скрипучий голосок Семена Моисеевича. — Идите сюда.

Они поднялись по лестнице и вышли в большое, просторное помещение, тоже полутемное. По его углам горели лишь несколько маленьких лампочек.

Здесь всюду стояли высокие железные шкафы, выкрашенные в темно-зеленый цвет. Семен Моисеевич подошел к одному из них, снял с пояса связку ключей, отпер дверцу, погрузился в недра и вытащил оттуда небольшую деревянную коробку, скорее даже шкатулку.

Шаркая тапками, он бережно перенес ее на столик, зажег над ним лампу.

Пол и Настя приблизились к нему.

— Это подарок, — сказал Семен Моисеевич и открыл крышку.

В шкатулке, в бархатных гнездах, лежала пара старинных пистолетов с круто выгнутыми ручками и бронзовыми стволами. Все в тонкой резьбе и насечках. Рядом, в специальных отсеках, находились круглые пули, капсюли, медная пороховница, масленка и несколько мелких инструментов, предназначенных, видимо, для ухода за этим оружием.

— Ух ты! — искренне восхитился Пол.

— Это называется «деринджеры», — сказал Семен Моисеевич. — Одноствольные пистолеты для путешественников по морю конструкции американского оружейника Генри Деринджера. Незаменимая вещь в поездках. Калибр десять миллиметров. На пяти шагах способны пробить сосновую доску в три дюйма. Практически из такого же пистолета актер Бут убил президента Соединенных Штатов Америки Авраама Линкольна.

— Но это же оружие, — пискнула Настя. — За него не посадят?

— Согласно Федеральному закону об оружии 150-ФЗ, «старинное (антикварное) оружие — огнестрельное, метательное и пневматическое оружие, изготовленное до конца 1899 года (за исключением огнестрельного оружия, изготовленного для стрельбы патронами), а также холодное оружие, изготовленное до конца 1945 года, является культурно-исторической ценностью и предметом коллекционирования. За нарушение правил коллекционирования или отсутствие лицензии предусмотрено административное наказание», — нудно проскрипел Семен Моисеевич.

— Штраф то есть, — сказал Пол и понимающе кивнул.

— В то же время правильно заряженный «деринджер» может спасти вам жизнь. — Семен Моисеевич искоса посмотрел на Пола своими черными глазками. — Я вас научу, Павел. Это просто. Смотрите, вот мерка для пороха. Из нее вы и насыпаете его в ствол. Далее берете пыж, забиваете шомполом, закладываете пулю и фиксируете ее вторым пыжом. Затем взводите курок, надеваете на эту вот брандтрубку капсюль, а потом… — Старик вытянул руку с пистолетом и нажал на спусковой крючок.

Грохнул выстрел. От деревянного щита, стоявшего у дальней стены, отлетела щепка.

— Вот так! — В голосе старичка послышались торжествующие нотки. — Теперь вы, Павел! Смелее!

Пол вспотевшими руками взял теплый после выстрела пистолет и принялся заряжать его, стараясь в точности выполнять все предписания Семена Моисеевича.

— А соседи? — опасливо спросила Настя, принюхиваясь к пороховому запаху в мансарде.

— Исключено, — ответил хозяин квартиры. — Звукоизоляция здесь стопроцентная.

— Все, Павел, теперь мы в расчете, — сказал на прощание Семен Моисеевич. — Признаться, не люблю быть должным. Всех благ!

Монументальная дверь с грохотом закрылась.

— А почему же он живет в обычном доме, если такой крутой? Мог бы свой купить на Рублевке или еще где-то. — Настя вопросительно посмотрела на Пола.

— Он же не олигарх, не из новых русских, как их раньше называли. Он настоящий, понимаешь? Поэтому шифруется. Ты на чердаке когда была, видела, сколько там железных шкафов? Это все сейфы, а в них коллекции — ордена, монеты, оружие, фарфор. Никто об этом не знает. Ни соседи, ни знакомые.

— А ты откуда узнал? — Любопытство заставило Настю тут же задать и следующий вопрос: — Как вы вообще с ним познакомились?

— А вот из-за скрытности его и познакомились. Он предоставлял часть своей коллекции, по-моему, старинные книги и как раз ордена, на какую-то военно-историческую выставку. Там что-то подрезали… — Пол заметил недоумевающий взгляд Насти, улыбнулся и пояснил: — Украли. Вор оказался местный, из администрации выставки. Был большой хайп. Мы смонтировали сюжет с моими комментами, все как обычно. Этот самый Семен Моисеевич приехал ко мне накануне выхода ролика, ночью, и попросил не пускать его. Не хотел светиться.

— И ты не пустил?

Пол усмехнулся и ответил:

— Пустил, конечно. Только без него. До пяти утра перемонтировал. Он мне, кстати, деньги давал, но я не взял.

— Почему? — спросила Настя.

Пол снисходительно посмотрел на девушку сверху вниз, согнал с лица улыбку и проговорил:

— Потому что он попросил по-человечески. Поняла?

Настя кивнула.

Они какое-то время шли молча, обогнули дом и вышли из двора на улицу.

Первым молчание нарушил Пол: