* * *

Старший скрывался за воротами своих поместий, и внимание публики все чаще обращалось на его сына и наследника, который сжимался под этим пристальным взглядом. «Джон Д. Рокфеллер, великий гений организации во всем мире и крупнейший частный владелец Соединенных Штатов и их жителей, отец молодого человека по имени Джон Д. Рокфеллер-младший, – высказала свое мнение одна из газет Херста. – Джон Д. Рокфеллер-младший, сам по себе, будет богаче, чем некоторые страны. Он будет стоить дороже всей Греции, на тот момент, когда работа греков славилась в мире»14. Никого эта перспектива не удручала больше, чем самого Младшего, чувствовавшего, что его загнали в клетку династических ожиданий. Младший никогда не обладал уверенностью в себе и теперь упорно шел вперед, недоумевая, куда он направляется.

Перед отцом Младший испытывал трепет и воспринимал его, как мраморную статую на пьедестале. «Сын всегда рассматривал его как героя – гениального в создании огромной промышленной империи, требовательного в вопросах личной целостности, дисциплинированного в контроле эмоций, спокойного перед лицом общественного порицания и великодушного во вкладе в человечество», – написал Гейтс15. Приученный смотреть на отца в этом золотом свете, Младший чувствовал свою незначительность в его присутствии. Однажды он сказал, выступая перед Торговой палатой Нью-Йорка, что его единственное желание помочь отцу и, если нужно, «начищать ему ботинки и упаковывать его сумку»16. «Я всегда имел достаточно низкое мнение о своих способностях, – сказал он отцу в 1902 году, – но мне не надо убеждать тебя, что, каковы они бы ни были, они полностью и абсолютно посвящены твоим интересам, и что теперь и всегда ты можешь верить мне, как верил всегда»17. Вместо того чтобы подбодрить сына, Старший часто позволял ему барахтаться в самобичевании.

Если Старший старался отстраниться от критиков, Младший был гиперчувствителен к инсинуациям об отце. Как заметил Гейтс, у Младшего «весь образ жизни подчинен цели, едва ли скрываемой, реабилитировать репутацию отца»18. Необходимость оправдать отца шла у Младшего отчасти из любви, но был и сокровенный интерес. Будучи этичным молодым человеком, как мог он быть о себе хорошего мнения, если он тратил кровавые деньги. Чтобы отдавать состояние Рокфеллера с чистой совестью, ему нужно было убедить самого себя, что оно заработано честно.

Если у Младшего кишка была тонка вести жизнь, осаживая враждебную публику, чувство неуверенности только усилилось, когда они с Эбби начали расширять семью. Их первый ребенок Эбби – прозванная Бабс – родилась на 54-й Западной улице, 13, в 1903 году, за ней последовал Джон Д. Рокфеллер III в 1906 году, его рождение газеты сопроводили заголовком: «Самый богатый младенец в истории». Нелсон родился в 1908 году в Сил-Харбор, штат Мэн, в день рождения Старшего, и всегда считал это знаком, а то и прямым доказательством того, что ему предназначено возглавить следующее поколение Рокфеллеров.

Отчаянно нуждаясь в наставлении и эмоциональной поддержке, с женой Младший воссоздал близкие отношения, которые у него были с матерью. Он держался за Эбби и зависел от ее суждения, и иногда казалось, он едва ли может жить без нее. Когда Эбби и Бабс отправились в поместье Олдрича в Уорвике, он мучился в ее отсутствие. Эбби позволила ему ощутить вкус всей романтики, которой он был лишен в детстве. Через два года после свадьбы Младший все еще писал ей, затаив дыхание: «Каким счастливым ты сделала меня в тот вечер, дорогая, в сиянии твоей женственности, такая красивая, такая очаровательная, такая любящая и так долго бывшая единственным предметом моей страсти… Какой красивый был вечер, дорогая. Мы забыли обо всех, кроме нас и нашей большой любви»19.

Хладнокровная и очень практичная в оценках Эбби видела что-то неподобающее в унизительных задачах, порученных Младшему, когда он начал работать на Бродвей, 26. Она уговаривала его потребовать справедливое место, как вероятного преемника. Младший все еще не понимал, как распределить время между коммерцией и филантропией. Осознавая ценность наследника Рокфеллера для связей с общественностью, вожди «Стандард Ойл, Нью-Джерси» с готовностью использовали его как фасад, и в 1904 году, в возрасте тридцати лет его назначили директором. Двое руководителей, А. К. Бедфорд и Генри Х. Роджерс, организовали для него молниеносный тур по нефтяным месторождениям Оклахомы и увидели, что этот милый неприметный молодой человек в своей стеснительности по-своему привлекателен. «Бедфорд и Роджерс обнаружили, что я неплохо лажу с публикой и что людям интересно посмотреть на живого Рокфеллера, – сказал Младший. – Другими словами, они начали видеть во мне своего рода актив»20. В 1909 году его повысили до вице-президента.

Младшего, новичка в делах, продукт защищенного воспитания, поневоле шокировала моральная запущенность «Стандард Ойл» при Джоне Д. Арчболде. Быстро мыслящий воинственный Арчболд знал, как с помощью своего бурного нрава заставить людей подчиняться. Арчболд жил в Тарритауне и по воскресеньям утром заезжал в Покантико, преподносил ярко-красное яблоко Рокфеллеру и консультировался со своим крупнейшим акционером. Каждое утро Арчболд доезжал на работу на катере и часто звал с собой Младшего, они завтракали, пока неслись по реке Гудзон. По дороге Младший часто расспрашивал Арчболда, задавая вопросы, которые очень сильно его расстраивали: секретные политические откаты – законные, но неприятные, – рутинно производимые «Стандард Ойл». По словам Младшего: «Лидеры партии приходили к задним дверям, и руководителям компании казалось мудрым оказать им любезность… Я начинал болезненно воспринимать обычаи и действия, за которые чувствовал ответственность, как член совета и руководитель, но которые, как отдельный человек, не мог изменить»21. Поток денег был очевиден: во время кампаний Марк Ханна, Корнелиус Н. Блисс и другие руководители партии бродили, по выражению Младшего, «у задних дверей со шляпой в руках». Но, когда Младший выразил протест, Арчболд легко отмахнулся, назвав это вопросом выживания и сказав, что так поступают все крупные корпорации22. Задавался ли Младший когда-либо вопросом, почему отец, образец добродетели, вырастил Арчболда как своего протеже?

Несколько раз Младшего просили поговорить с сенатором Олдричем по «Стандард Ойл». В 1903 году, например, Младший подталкивал тестя назначить сенатора Буайе Пенроуза в Комитет Сената по финансам, потому что тот «несколько лет являлся другом некоторых джентльменов нашей компании, к которой обычно показывал расположение»23. В более поздние годы Младший, должно быть, жалел об этих действиях, во всяком случае, об одном из тех случаев, когда этический компас его подвел. Разглядев моральную атмосферу в «Стандард Ойл», Младший начал дистанцироваться от управления и посещал лишь около трети заседаний правления. Он изображал расположение к Арчболду – «Мы все любили его, он был таким остроумным и веселым», – но взял за правило меньше пересекаться с ним24.

Разумеется, пока Младший постепенно осознавал коррупцию в «Стандард Ойл», Ида Тарбелл эксгумировала неблаговидное прошлое компании, и два события, наложившиеся друг на друга, скорее всего подтолкнули его к нервному срыву в конце 1904 года. Пресса не облегчала жизнь. В нескладном молодом наследнике репортеры заметили гораздо более уязвимую мишень, чем в его отце и высмеивали его, как слабого, неуклюжего, излишне щепетильного и неврастеничного. От публикаций Младший становился еще более застенчивым и, что бы он ни делал, оказывался у позорного столба. Если он не давал чаевых, над ним смеялись, но когда он дал парикмахеру пять центов, монета была выставлена у парикмахера на стене и воспроизведена в газетах. «Он редко тратит больше пятидесяти центов на обед, – сообщала нью-йоркская «Дейли ньюс». – Он не пьет спиртные напитки, умеренно использует табак, а его счет у портного за год меньше, чем у преуспевающего клерка на Уолл-стрит»25. Младший сжимался от этого внимания. «От меня скорее ожидали, что, унаследовав деньги, я их растрачу, – сказал он. – Я решил, что не сделаю этого»26.