–Ты чего?..– обезоруживающе вздохнул он, и я мгновенно опустила пистолет, после чего вовсе положила его на комод, стоящий слева от меня.

–Ты меня напугал!– неожиданно рассерженно воскликнула я сразу после тяжелого вздоха. Стоило только моим рукам избавиться от оружия, как я моментально испытала исцеляющее облегчение.– Я уже решила, что в мой дом проник Маккормак.

–Ты серьёзно?– он удивлённо посмотрел на меня снизу вверх.– Вокруг твоего дома армия журналистов: как бы он проник сюда незамеченным?

А ведь верно… Хоть какая-то польза от этих назойливых мух: благодаря их скоплению, мой дом, по сути, находится под круглосуточной охраной. И тем не менее я, почувствовав себя уязвлённой, неожиданно захотела оправдаться:

–По моему дому кто-то крадётся: что я должна была думать? Что ты вернулся?

–То есть идея со Стрелком более вероятна, чем моё возвращение? Подожди… – глаза моего собеседника вдруг едва заметно округлились.– Ты думала, что я не вернусь?

Я тяжело вздохнула. Потрясение от неожиданной встречи развеялось, и я начала быстро переходить из состояния возбуждения в состояние подавленности.

–Я хочу тебе кое-что сказать,– слегка покусывая нижнюю губу, потупившись, начала говорить я.– Послушай, прости меня… Я сказала тебе не переживать о контрацепции и поэтому мы не предохранялись… Ты доверился мне и, получается, что своей беременностью я серьёзно подставляю тебя… – вдруг заметив сдвинувшиеся брови Рида, следующие свои слова я попыталась произнести как можно более убедительным тоном, насколько это только было возможно сделать при моих покрасневших от уже выплаканных слёз глазах.– Да ты расслабься, к ответственности призывать тебя я не собираюсь. Я взрослая женщина, вполне справлюсь с этим сама…

–Ты издеваешься?!– неожиданно громогласно воскликнув, в следующее мгновение Арнольд вдруг сменил ступени лестницы на лестничную площадку, таким образом оказавшись всего в шаге передо мной. Я напряглась, а он стал сверлить меня сверху вниз максимально напряжённым взглядом.– Ты беременна от меня! Ты сейчас носишь в себе моего ребёнка!

Его напор меня удивил и даже немного выбил из колеи:

–Ты… – я запнулась.– Ты не выглядишь расстроенным.

–Да потому что я не расстроен! Я счастлив!

Я не понимала.

–Что… Но… Я не… – ничего логичного мне в голову не приходило. Очевидно, я упустила что-то чрезвычайно важное.– Если это так, если ты счастлив, тогда почему ты ушёл?– мой голос отчего-то вдруг осел.

–Да потому что весь прошедший день я боялся того, что ты меня бросишь!

–Брошу?! Почему?!– у меня в голове окончательно всё смешалось.

–Ты переживаешь сейчас серьёзное потрясение со всей этой каверзной семейной историей, причём переживаешь внутри себя, не желая делиться со мной даже малой толикой своих чувств. Всё, что мне остаётся – самостоятельно вытаскивать из тебя твои мысли клешнями своих усилий: кто знает, что происходит в твоей голове? Может быть, ты растеряна, может быть, ты склонна ошибочно полагать, будто всё в твоей жизни сплошная ложь, что даже твои чувства ко мне или, что ещё хуже, мои чувства к тебе ложны? А потом ты молча куда-то уходишь, продолжая вариться в чане своих переживаний, при этом не забывая не впускать в этот чан меня, и на протяжении всего дня игнорируешь мои попытки поговорить с тобой. Я на стену лезу от одной только мысли о том, что во все эти “немые” часы ты выстраиваешь план побега от меня, и мои опасения ты подпитываешь своим сообщением о том, что хочешь побыть наедине с собой, чтобы “о чём-то подумать”. После ты являешься домой поздним вечером, совершенно подавленная, с красными глазами и, при моей попытке поцеловать тебя, отстраняешься. Я трясусь над приготовлением ужина, ты приходишь и, снова лишь из-за моей настойчивости, рассказываешь мне не только о своей беременности, но и о том, что, оказывается, накануне ты виделась со своим бывшим. Ты беременна – от этой новости у меня фейерверки счастья в грудной клетке разрываются, но вот ты говоришь, что пересекалась со своим бывшим и промолчала об этом… Дилан, оказывается, желает бросить свою подружку… Понимаешь, что я чувствую?

–Н-нет…

–Ты лучший следователь после меня в этом городе, Пейтон, так как же ты не понимаешь моих чувств?! Твой бывший расстаётся со своей подружкой, а ты не рассказала мне о своей встрече с ним: что я могу подумать обо всём этом? Я могу подумать: авдруг ты решила вернуться к нему?

–Ты серьёзно?!

–Скажи, что мои страхи беспочвенны, Пейтон! Скажи мне это или, клянусь, я вытрясу из тебя правду!

–Я вовсе не собиралась от тебя уходить! Как ты вообще мог допустить подобные мысли?!

–Замечательно. Уже легче.

–Легче?

–Ты ясно дала понять, дорогая моя, что не хочешь больше замуж. Твои слова: “Ни при каких условиях я не хочу больше замуж”.

Я вспомнила эту цитату. Я действительно сказала эти дурацкие слова менее чем за сутки до того, как впервые легла с Арнольдом в постель.

Парень продолжал:

–Ты сказала именно “ни при каких условиях”. Поэтому, когда ты сообщила мне новость о том, что беременна от меня, я смотрел на тебя и думал, что ты уходишь от меня, что сейчас ты порвёшь со мной, чтобы если не разорвать, тогда ослабить до безопасного по твоему мнению предела нашу связь. Я не мог позволить тебе сказать роковые слова, хотя бы не попытавшись повернуть ситуацию на девяносто градусов, и поэтому я рванул за кольцом.

–За каким ещё кольцом?– я ничего не понимала. Мои ожидания противоречили его словам. Наверное, я должна была радоваться этому, но я была слишком потрясена, чтобы осознавать…

Он вдруг вынул из правого кармана своей куртки какую-то бархатную коробочку бордового цвета, которую я прежде у него не видела, и, поднеся её поближе к моим глазам, открыл её. Внутри шкатулки оказалось безумно красивое кольцо в виде свёрнутого пёрышка, украшенного блестящими белыми камнями.

–Ты издеваешься?– отстранённым тоном, поведя одной бровью, решила поинтересоваться я.– И откуда кольцо? Сейчас ночь, все ювелирные салоны давно закрыты.

–Я купил его неделю назад. Проходил мимо ювелирного салона, заметил его на витрине и сразу решил, что тебе бы оно очень подошло.

Я никогда не носила колец. А это кольцо было таким утончённым, что я вдруг залилась краской. Неужели Арнольд действительно считает, что моим пальцам, всегда сжатым в кулаки, может пойти столь тонкое украшение? Это открытие меня смутило. Он видел во мне хрупкую девушку, которую никто, даже я сама, никогда не различал во мне… И мне вдруг стало интересно – я вдруг захотела её узнать, эту хрупкую себя.

–Мне нравится,– сдвинув брови, заставила себя говорить я, но больше ничего выдавить из себя я так и не смогла.

Я отчего-то внезапно онемела…

–Почему ты молчишь?

Я впервые в жизни услышала в мужественном голосе своего напарника столь отчётливое переживание. Пока я сверлила взглядом шкатулку с кольцом, зависшие перед моими глазами, Арнольд сверлил взглядом меня, и его сверление становилось всё более беспокойным…