— Доброй ночи.

— И все-таки: если она готова зайти так далеко ради своего кандидата, остается только гадать, на что она еще способна. — Эрик Салин подошел ближе, заглянул в глаза Хартманна. — Что еще она может сделать? И после этого вы начинаете обвинять Бремера в препятствовании правосудию? Чья бы корова мычала, а, Троэльс?

— Вам бы светскую хронику вести. У вас призвание.

— Ой, вот поддел так поддел. — Он игриво ткнул Хартманна в ребра. — Ладно, это все шуточки, но мне придется снова к вам подкатить, Троэльс. Будут еще вопросы. Не прячьтесь от меня.

— Эрик…

— Вы ничего не выиграете, если откажетесь говорить со мной. Это я вам гарантирую.

Вагн Скербек сидел в кабинете Лунд и требовал адвоката.

— Никто вас ни в чем не обвиняет, — сказал ему Майер. — Мы просто хотим знать, что Леон Фреверт делал возле вашей квартиры.

Красная куртка и комбинезон, черная шапка, — казалось, он никогда не носил ничего другого.

— То есть это значит, что вы меня больше ни в чем не подозреваете?

— Где имеет смысл поискать Фреверта?

— Это было извинение? Бог мой, ну вы и фрукты…

— Вы хотите, чтобы все прояснилось, Вагн? — спросила Лунд. — Вы же почти член семьи.

— Леон хотел занести мне ключи от фургона. Он закончил работу, завтра в гараж не собирался. До меня ему ближе добираться, чем туда. Обычно он подсовывает ключ мне под дверь.

Лунд записала это.

Майер поднялся из-за стола с фотографией Фреверта — единственной, имевшейся в распоряжении полиции, и не очень качественной.

— Вы хорошо его знаете?

Скербек нахмурился:

— Леон уже давно подрабатывает грузчиком и водителем. — Он снял наконец свою неизменную шапку. — Будь он немного понадежней, мы бы взяли его на постоянную работу. Но я не знаю… Он какой-то… Ни с кем не дружит, всегда что-то…

Скербек так и не смог сформулировать фразу.

— Что еще вы можете рассказать о нем? — спросила Лунд.

— Был женат когда-то. Потом они разошлись, и с тех пор он стал каким-то странным. Вы думаете, я нелюдимый? Нет. А вот Леон Фреверт — точно.

— Как вы думаете, куда он мог поехать?

— Кто его знает.

— Он работал на Бирк-Ларсена, когда пропала Нанна? — спросила она.

Скербек мял в руках шапку.

— Ну? — подтолкнул его Майер.

— Он вроде бы не появлялся несколько недель. Я не могу помнить, кто и когда садился у нас за руль. Летом он точно много у нас работал, правда с перерывами.

— Как он вышел на вашу фирму?

— Через меня. Есть одно агентство, с которым мы работаем, когда нам нужны люди на временную работу.

— Когда вы впервые познакомились с ним?

Маленькие темные глаза Скербека перестали бегать.

— У Оге Лонструпа. Когда я там работал, Леон тоже иногда брал заказы.

Лунд задумалась:

— Значит, вы говорите, что двадцать лет назад Леон Фреверт работал на «Меркур»?

Лицо Скербека ничего не выражало, когда он спросил:

— Так это он сделал?

Она не ответила на этот вопрос.

— Люди вашей профессии видят много пустых домов и складов. — Она подвинула к нему бумагу и ручку. — Прошу вас написать здесь все адреса, которые могут быть известны Фреверту.

Он засмеялся:

— Все, что ли? Вы шутите. То есть я хотел сказать… таких мест миллион.

— Начинайте, — сказал Майер. — Когда закончите, можете идти.

Скербек кивнул:

— Значит… — Он вдруг охрип. — Это я привел в их дом убийцу.

Он прикрыл глаза.

— Вагн… — произнес Майер.

Скербек крикнул, обращаясь к ним обоим:

— Из-за вас Тайс и Пернилле думают, что Нанну убил я. А теперь мне придется вернуться к ним и сказать, что, может быть… может быть… — Крик и злость угасли или обратились внутрь. — Может быть, так и есть в некотором смысле.

Лунд внимательно наблюдала за ним.

— Пока просто составьте список, — сказала она.

Майер инструктировал ночную смену, Лунд слушала. Рядом с картой города висели свежие фотографии Фреверта, портреты Нанны, Метты Хауге и нескольких других женщин из старых нераскрытых дел.

Задания были стандартными: выяснить, чем занимался Фреверт последние двадцать лет, опросить подружек, бывшую жену, соседей, знакомых по работе, найти сотрудников уже несуществующего «Меркура» и на всех этапах отмечать все, что может связывать его с Меттой.

— И я хочу знать, куда поехала его машина после того, как он высадил Нанну, — говорил Майер. — Достаньте распечатку его телефонных звонков. Нам нужны все номера, по которым он звонил в тот уик-энд. Все понятно?

Оперативники разошлись. Заглянул Свендсен и направился к Майеру, стараясь делать вид, будто не замечает Лунд. В руках у него был пакет для вещдоков и какие-то старые папки.

— Что у вас? — спросила Лунд, вынудив его посмотреть в ее сторону.

— Я нашел данные об одном складе, которым «Меркур» пользовался на правах аренды. Налоговики описали все наличное имущество за неоплаченные счета, но продавать задержанные вещи не стали, так как в основном там было никчемное барахло. Я получил от налоговой ключи — электронная карта для входной двери и обычный ключ от хранилища. Сохранилось ли там что-нибудь…

— Хорошо, — сказала Лунд.

Свендсен уставился на нее.

— Хорошо, — повторила она.

Майер проводил взглядом раздраженного Свендсена.

— Вас никогда не учили работать в команде, Лунд? — поинтересовался он.

— Все зависит от команды. Тело, найденное в канале, — это Метта Хауге. Сколько их там еще?

— Пока нам и так достаточно работы. На поиски остальных нет времени. Она тоже была связана?

— Метта была мертва задолго до того, как ее замотали в полиэтилен. Пробит череп, сломаны ключица, предплечье, плечо и бедро.

Он посмотрел на снимки, которые она изучала:

— Да, он не шутил.

— Что мы пропустили, Майер? Нанну продержали взаперти все выходные, насиловали, сунули в багажник живую и потом утопили. Метту избили до смерти, завернули в полиэтилен, обмотали скотчем с маркировкой «Меркур» и бросили в воду.

На столе лежала еще информация о Метте Хауге от экспертов. Девушка была в изорванном хлопчатобумажном платье. Ни бюстгальтера, ни трусов.

— Тут написано, что она занималась на курсах самообороны и дзюдо. То есть была спортивной, крепкой девушкой, — прочитал Майер.