«Плывущее судно по реке, плывущему с судна люди говорят громко: Мир. Бог на помочь вам. – Бог на помочь, – отвечают. – А если разбойники, то отвечают: Нам Бог на помочь! (Или молчат, не отвечают.) Разбойники по овладении судном или вступя только на судно: Сарынь на кичку! По оному слову всего судна бурлаки ложатся ниц на судне или, не слушая, сражаются с разбойниками. Разбойничье ретирадное (когда разбегаются) слово: Вода, вода».

Записал автор и такую заметку кстати. Приезжая к запорожцам, не входя в дом: «Пугу! – Пугу услыша ответствующее, поди смело в дом, а без того не ходи».

Иностранцам бросался в глаза этот обычай взаимных приветов и добрых пожеланий при встречах. Так, например, уже при Петре I живописец Бруэн, посетивший Москву, свидетельствует: «Русский, входя в дом другого, не переступит порога, не перекрестившись раз пять перед иконою и не прошептав: Господи, помилуй меня или иногда: Даруй, Господи, мир и здравие живущим в сем доме. После сего обряда начинаются обоюдные поклоны, а наконец и разговор». И далее: «Когда они потчуют своих друзей, то таковое начинается обыкновенно с десяти часов утра и продолжается до часу пополудни, когда все расходятся для отдыха по домам» и т. д. Этот же иноземец своеобразно засвидетельствовал и о русском гостеприимстве и хлебосольстве, которое равно было свято и в убогих хижинах, как и в царских палатах. «Чистосердечно думаю, – пишет этот Бруэн, – что в целой вселенной нет двора, особенно столь пышного, как российский, где бы частный человек мог найти такой хороший прием, о коем воспоминание глубоко врезалось в моем сердце».

Петр поручил Меншикову этого редкого художника представить вдовствующей царице Прасковье и трем своим племянницам, дочерям царя Федора, с которых просил написать портреты. Вот каков был прием: «Когда я подошел к царице, то она меня спросила, знаю ли я по-русски? – на что князь Александр ответил отрицательно. Потом государыня велела наполнить маленькую чарочку водкою и предложила оную собственноручно сему вельможе, который, опорожнив, отдал в руки прислужнице, а сия, наполнив еще водкою, подала царице, которая предложила ее мне. Она также поднесла нам по рюмке виноградного вина, что повторено было и тремя малолетними княжнами. После сего большой бокал был наполнен пивом, который царица сама подала князю Александру, а сей последний, отведав несколько, отдал его прислужнице. Та же самая церемония была и со мною, и я также, поднесши сосуд к губам, отдал его назад: ибо при сем дворе, как я узнал после, нашли бы весьма неучтивым, если бы кто осмелился опорожнить последний стакан пива, предлагаемый хозяином или хозяйкою».

Впоследствии, когда художник начал работу, ему пришлось убедиться в полном радушии: «Каждое утро с усиленными просьбами мне предлагали различные напитки и закуски, а нередко оставляли обедать, угощая даже мясом, хотя это было во время поста. В продолжение дня несколько раз потчевали меня вином и пивом» и т. д.

В мышкинском сборнике указаны и такие приветы, которые не требуют ответа, таков тем, кто ест новую новинку (зеленую кашу или новый хлеб): «Илье-пророку злат венец, а хозяину здравствовать!» – ответ не требуется: промолчит. При этом следует заметить, что молитвенные возгласы, призывание имени Божия нигде не применяется столь часто, как ввиду вероятных опасностей, при плаваниях по водам. Доказательство тому во многочисленном разнообразии, соответственно каждой местности. Не всегда одно и то же. Например, при подъеме якоря для плавания судна по Белому морю в Соловецкий монастырь кормщик говорит: «Благословите путь». Ему отвечают одни: «Святые отцы благословляют» и другие: «Праведные Бога молят». На Мсте, в начале опасных и грозных боровицких порогов, лоцман, сняв шапку и перекрестясь, кричит: «Бог на помочь». – Ему вторят: «Никола в путь». Когда барка остановится у Потерпелиц, в конце порогов, говорят: «Бог на помочь!» – откликаются: «Никола на стану» и т. д.

Я принялся было в одно время собирать эти приветствия, как настоящие мимолетные крылатые слова, и всматриваться во все их разнообразие, но в том и другом случае и счет потерял, утомившись в поисках и погоне. Впрочем, большую часть этого сборника я успел разъяснить и напечатать в десяти нумерах детского журнала «Задушевное слово».

Вот, например, какие возможны сцены, когда употчиванные гости прощаются с хлебосольными хозяевами:

– На хлебе – на соли, да на добром здоровье! – заводит один.

Ему отвечают хозяева:

– Дал Бог с нами пожить да хлеб-соль поводить.

Бойкий гость подхватывает:

– Что в Москве в торгу, то бы вам в дому.

Находчивый хозяин спешит отблагодарить:

– В долгий век и добрый час (то есть и вам-де то же).

– Дай тебе Господи с нашей руки да куль муки!

– Ваши бы речи да Богу в уши!

– Прощения просим!

– На свиданье прощаемся. Живите Божьими милостями, а мы вашими.

– Путь вам чистый!

– Счастливо оставаться!

Затем хлопнула дверь, и хозяева остались одни в доме, а гости разъехались.

В самом деле, подобное явление в народном обиходе и в живой речи чрезвычайно знаменательно как неизменный вековой обычай, не имеющий подобия ни у одного из других народов белого света. Начинаясь в глубокой древности, добрые приветы встречают простого русского человека со дня его рождения. Забывались старые, перерабатывались на новые и придумывались свежие, сообразно новейшим обычаям, но не покидались вовсе, не ослабевали. К былинному привету, обросшему, так сказать, мохом: «Бог тебе помочь, оратаюшко, с края в край бороздки пометывати, пенье-коренье вывертывати, пахать, да орать, да крестьянствовати!» – присоседилось: «Чай да сахар милости вашей!» Сказавши себе, что ласковое слово лучше мягкого пирога, наш народ сумел разнообразить и подсменять самое любимое и наиболее прочих распространенное, известное на всем лице православной земли русской приветствие Бог нá помочь.

Еще в самом раннем возрасте грудному младенцу сказываются эти ласковые приветы и добрые пожелания. Когда ребенок, освободившись от пеленок, потягивается и улыбается, ему спешат пожелать и сказать:

– На шута потягуши, на тебя поростуши.

Когда моют ребенка в бане, обязательно приговаривают:

– Вода б книзу, а сам бы ты кверху.

Надевая рубашку, пришептывают:

– Сорочке бы тонеть, а тебе бы добреть.

И заговаривают заученным зароком, полученным от ворожей, когда спрыскивают водой от лихого взгляда, от сглаза:

– С гуся вода, с лебедя вода, а с тебя, мое дитятко, вся худоба на пустой лес, на большую воду.

На ком видят обнову, тому говорят:

– Платьице б тонело, хозяюшка б добрела.

Или:

– Дай Бог износить, да лучше нажить!

Исходя из того простого практического убеждения, что добрый привет покоряет сердца, наш народ нашелся в ласкательных пожеланиях на всякий случай, где только видит труд, и,