— Да Аларих ничего такого не распространял! В точности то жесамое он сказал Тайлеру и Сью Карсон. Еще он сказал, что нам следует всяческиподдерживать друг друга в связи со случившимся. Возможно, нам даже следуетнаписать реферат по поводу того вечера, чтобы как-то выразить свои чувства.Аларих сказал, что подростки очень впечатлительны, и он не хочет, чтобы этастрашная трагедия оказала длительный эффект на нашу жизнь.

— Какой он душка! — заметил Эд, и Стефан закашлялся, чтобыскрыть приступ душившего его смеха.

Однако ситуация его вовсе не позабавила, а вопрос,адресованный Бонни, был вызван не просто праздным любопытством. Елена прекраснопонимала это. Стефан относился к Алариху Зальцману примерно так же, какбольшинство школьников в гостиной относились к Стефану, — настороженно инедоверчиво.

— Действительно странно, — заметила Елена, бессознательнооткликаясь на невысказанную Стефаном мысль. — Ведь Аларих вел себя так, будтоидея о вечеринке пришла к нему спонтанно, тогда как все явно былозапланировано.

— Еще более странно то, что школа может взять на работуучителя, даже не сообщив ему о том, как именно погиб его предшественник, —поддержал ее Стефан. — Все говорили о смерти мистера Таннера, об этом дажегазеты писали.

— Но там не было всех подробностей, — твердо заявила Бонни.— На самом деле некоторую информацию полиция до сих пор не разглашает, потомучто считается, что это необходимо для поиска убийцы. В частности… — тут онапонизила голос, — знаете, что сказала мне Мэри? Доктор Фейнберг разговаривал стем человеком, который производил вскрытие трупа, с судебно-медицинскимэкспертом. И тот заявил, что в теле вообще не оказалось крови. Ни капельки.

Елена внезапно почувствовала, как ледяной ветер продувает еенасквозь, будто она опять оказалась на кладбище. Она не могла выдавить из себяни слова. Но тут Эд спросил:

— Куда же она вся делась?

— Не знаю, — спокойно ответила Бонни. — Наверное, разлиласьпо полу и алтарю. Именно с этим полиция прямо сейчас и разбирается. Но этоочень необычно для трупа — то, что в нем совсем не осталось крови. Обычно внижней части тела обязательно остается кровь. Посмертный цианоз, так этоназывается. Такие большие фиолетовые синяки. Мередит? А в чем дело?

— Меня от твоей невероятной чувствительности сейчас стошнит,— сдавленным голосом произнесла Мередит. — Не можем ли мы поговорить очем-нибудь другом?

— Между прочим, не тебя всю заляпало этой кровью, — обиженноначала Бонни, но тут Стефан перебил:

— А следователи пришли к какому-нибудь выводам основеполученной информации? Стали они ближе к поимке убийцы?

— Не знаю, — честно призналась Бонни, а затем лицо еепрояснилось. — Да, кстати, Елена, ведь ты сказала, что знаешь, кто…

— Заткнись, Бонни! — возмущенно перебила ее Елена.

Если и существовало место, где это можно было обсуждать тоопределенно не в людной гостиной чужого дома. Не в комнате, переполненнойлюдьми, ненавидевшими Стефана. Глаза Бонни распахнулись, но затем она кивнула,успокаиваясь.

А вот Елена никак не могла успокоиться. Пусть Стефан неубивал мистера Таннера, но ведь та же улика, которая вела к Дамону, с неменьшим успехом вела и к нему. И она определенно приводила к нему, ибо никто,за исключением Елены и Стефана, вообще не знал о существовании Дамона. Онтаился где-то во Тьме. Поджидая очередную жертву. Вполне возможно, поджидаяСтефана. Или Елену.

— С меня хватит, — внезапно вырвалось у нее. — Пожалуй, япойду, посмотрю, какие закуски приготовил нам этот самый Аларих.

Стефан тоже начал было подниматься, но Елена махнула емурукой, призывая сесть обратно. Все равно никакого достойного применения длякартофельных чипсов и пунша у него не имелось. И она хотела хотя бы нанесколько минут остаться наедине с собой. Хотела двигаться, а не сидеть, и темсамым, возможно, успокоиться.

Общение с Мередит и Бонни обеспечило Елене ложное чувствобезопасности. Оставив своих подруг, она вновь вступила в противоборство скосыми взглядами и намеренно обращенными к ней спинами. Однако на сей раз этотопыт не на шутку разозлил Елену. Она двигалась сквозь толпу с намереннымвысокомерием, ловя случайные взгляды.

«Я прекрасна и знаменита, — думала Елена. — Я могу с такимже успехом быть дерзкой и нахальной».

Она уже серьезно проголодалась. В столовой дома Рамси кто-торасставил целый ассортимент легких закусок, которые выглядели на удивлениеаппетитно. Елена взяла бумажную тарелку и положила себе немного моркови, необращая внимания на школьников вокруг дубового стола. Она не собираласьзаговаривать с кем-либо раньше, чем кто-то заговорит с ней.

И уделяя все свое внимание угощениям, Елена то и делонаклоняясь к столу, выбирая сырные закуски, подсоленные галеты, задевая своихсоседей, пропиливала руку и выщипывала виноградины, старательно оглядывая весьассортимент, чтобы не пропустить что-нибудь вкусное. В результате, даже неподнимая глаз, Елена вскоре заметила, что стала центром всеобщего внимания.Тогда она аккуратно откусила хлебную палочку и, держа ее в зубах как карандаш,отвернулась от стола.

— Ничего, если я тоже укушу?

Глаза Елены вдруг широко распахнулись от потрясения, и оназатаила дыхание. Мозг отчаянно сопротивлялся, отказываясь подтверждатьувиденное и оставляя Елену в состоянии беспомощной уязвимости. Хотя серьезныемысли исчезли, ее чувства продолжали безжалостно все регистрировать: темныеглаза, немилосердно пронзающие ее взглядом, приятный запах какого-то одеколона,два длинных пальца, спокойно берущие ее за подбородок. Наконец Дамон наклонилсяи с предельной аккуратностью откусил другой конец хлебной палочки.

В этот момент их губы оказались в считанных дюймах друг отдруга. Затем Дамон наклонился для второго укуса, но тут уже разум Елены резкозаработал, заставляя ее отпрянуть. Ее рука автоматически схватила палочкухрустящего хлебца и отшвырнула ее в сторону. Виртуозно демонстрируя своирефлексы, Дамон поймал ее в воздухе.

И он по-прежнему не спускал с нее глаз. Наконец Елена, самане зная зачем, шумно втянула в себя воздух и раскрыла рот. Возможно, онасобиралась закричать. Предупредить всех школьников, чтобы они бежали отсюдакуда глаза глядят. Сердце ее стучало, как молот, а в глазах помутнело.

— Полегче, полегче.

Дамон забрал у нее тарелку, а затем ловким движением ухватилее за запястье. Он спокойно держал Елену за руку, как это делала Мэри, когдапроверяла пульс Стефана. Пока Елена продолжала, раскрыв рот, на него смотреть,Дамон гладил ее ладонь большим пальцем, словно утешая.