— Да, все верно, — кивнул он. — Думаю, тебе пора их узнать.Чем больше ты узнаешь про Дамона, тем больше шансов, что сумеешь себя защитить.

«Сумеешь себя защитить?»

Возможно, Стефан знал больше, чем Елене казалось. Но когдаон свернул на боковую улочку и припарковался, она просто поинтересовалась:

— Не следует ли мне наесться чеснока?

Стефан рассмеялся.

— Только если ты хочешь подмочить свою репутацию. Однакоесть определенные растения, которые могут тебе помочь. Например, вербена. Этотрава, которая защищает от колдовских заговоров. Кроме того, она помогаетсохранить ясность ума, когда кто-то использует против тебя Силу. Обычно ееносят в мешочке на шее. Бонни вербена наверняка бы понравилась — она считаласьсвященным растением у друидов.

— Вербена, — повторила Елена, словно пробуя на вкус незнакомоеслово. — А что еще?

— Сильный свет ламп или прямые солнечные лучи могут бытьочень болезненными. Вскоре ты заметишь, что погода изменилась.

— Уже заметила, — отозвалась Елена. — Ты хочешь сказать, чтоДамон это делает?

— Да, должно быть, это он. Для контроля над стихиямитребуется колоссальная энергия, но тогда ему становится легче путешествоватьпри свете солнца. Пока небо затянуто облаками, Дамону даже не требуетсязащищать глаза.

— И тебе тоже, — заметила Елена. — А как насчет… ну, крестови тому подобного?

— Никакого эффекта, — помотал головой Стефан. — Хотя, есличеловек, который держит такой крест, действительно верит в его защиту, этоможет многократно усиливать волю к сопротивлению.

— А… серебряные пули?

Стефан кратко рассмеялся.

— Это для оборотней. Насколько я знаю, им не нравитсясеребро в любой форме. А вот осиновый кол в сердце — это по-прежнему надежныйметод для устранения мне подобных. Есть, однако, и другие способы, не менееэффективные: сжигание, обезглавливание, вбивание гвоздей в виски. Или, лучшевсего…

— Стефан! — Потерянная, горестная улыбка на его лице не нашутку Елену напугала. — А как насчет превращения в животных? — спросила она. —Раньше ты говорил, что, имея достаточные Силы, ты мог бы это проделывать. ЕслиДамон способен становиться любым животным по своему усмотрению, как мы вообщесможем его узнать?

— Вовсе не любым животным по своему усмотрению. Дамонограничен одним животным — или, максимум, двумя. Сомневаюсь, что даже с его Силойон способен на что-то большее.

— Значит, мы продолжаем искать ворону.

— Верно. Кроме того, внимательно наблюдая за поведениемобычных животных, ты сможешь понять, что он где-то неподалеку. Животные обычноне слишком хорошо на нас реагируют — они чуют, что мы охотники.

— Янцзы неистово лаял на ту ворону. Как будто знал, что сней что-то не так, — припомнила Елена. — Ах… Стефан, — добавила онаизменившимся тоном, когда новая мысль ее поразила. — А как на счет зеркал? Я непомню, чтобы ты когда-либо смотрелся в зеркало.

Какое-то время Стефан хранил молчание.

— Легенда гласит, — сказал он затем, — что зеркала отражаютдушу того человека, который в них заглядывает. Вот почему первобытные людистрашатся зеркал — они боятся, что их души будут пойманы в ловушку и похищены.Предполагается, что мне подобные вообще не отражаются в зеркалах — ведь у наснет душ.

Медленно-медленно он протянул руку к зеркалу заднего вида,наклоняя его так, чтобы Елена смогла туда заглянуть. В посеребренном стекле онаувидела его глаза, потерянные, загнанные и бесконечно грустные.

Она почувствовала, что сейчас просто необходима поддержатьСтефана.

— Я люблю тебя, — прошептала Елена.

Это было единственное утешение, которое она могла емупредоставить. Больше у них ничего не оставалось.

Стефан крепко обнял Елену и зарылся лицом в ее волосы.

— Ты — мое зеркало, — прошептал он в ответ.

Напряжение постепенно уходило из его тела, пока теплота испокойствие, напротив, втекали внутрь. Елена также ощутила облегчение, и покойбуквально ее пропитывал. Было так славно, что она чуть не забыла уточнить уСтефана смысл его последней фразы. Вспомнила она об этом, только когда онистали прощаться у входной двери.

— Я — твое зеркало? — спросила Елена тогда, глядя наСтефана.

— Ты забрала мою душу, — пояснил он. — Закрой дверь исегодня ночью больше ее не открывай.

Затем Стефан ушел.

— Елена, слава богу! — воскликнула тетя Джудит. Когда Еленанедоуменно на нее посмотрела, тетя добавила: — Бонни звонила с вечеринки. Онасказала, что тебе вдруг стало плохо. Когда ты не вынулась домой, явстревожилась.

— Мы со Стефаном поехали прокатиться. — Елене очень непонравилось, как изменилось лицо тети после упоминания о Стефане. — А что, естьпроблемы?

— Нет-нет, просто… — Тетя Джудит явно не знала, какзакончить предложение. — Знаешь, Елена, мне кажется, будет лучше… если тыстанешь реже видеться Стефаном.

Елена окаменела.

— И ты туда же?

— Нет, не то чтобы я верила в эти сплетни, — стала убеждатьее тетя Джудит. — Но, ради твоего собственного блага, лучше держать его наопределенной дистанции, иначе…

— А может, лучше вообще его бросить? Отвергни Стефанапотому, что люди распускают о нем разные слухи? Держаться подальше отоклеветанного из опасения, что часть грязи прилипнет ко мне? — Гнев оказалсяжеланным выходом, и слова буквально прыгали в горле у Елены, пытаясь разомоттуда выбраться. — Нет, тетя Джудит, мне не кажется, что это будет лучше. Аесли бы речь шла о Роберте?

— Елена, я запрещаю тебе разговаривать со мной в такомтоне!..

— Я все равно уже закончила! — выкрикнула Елена и резкоразвернулась к лестнице.

Ей удалось сдерживать слезы, пока она не оказалась в своейспальне и не закрыла за собой дверь. Затем Елена бросилась на кровать и горькозарыдала.