– Что это было? Вы уснули? Я сказал: «ЭТО МОЙ ГОООООД!» – Он уже рычит, паства копирует его рык, сжимая кулаки.

Я тяну шею, выискивая глазами тетю Дебби, но в церкви слишком много народу.

– Я скажу вам одну вещь. – Пастор Адекейе идет к другому краю сцены. – В этом году Бог желает вам благодати, вы знаете это? Он желает осыпать вас милостями. ФИНАНСОВЫМИ.

Толпа рада это слышать, все, растопырив руки, кричат: «Аминь!»

– Аминь, – произношу и я, пусть и с опозданием в целую секунду. Теперь, став безработной, я бы нашла применение лишним денежкам – о нет!.. Сдалась Алексу безработная! Уволена по сокращению штатов… Уверена, он поймет.

Пока пастор Адекейе переходит на противоположный край сцены, я гадаю, каков Алекс собой. Носит бородку? Запустил щетину? Чисто выбрит? Или отрастил вавилонскую бороду?

Мне опять не удается додумать свою мысль до конца.

– Он хочет одарить вас крепким здоровьем!

– Да, пастор! – выкрикивают сразу несколько человек. – Свидетельствуйте!

– Некоторым из вас Он дарует детей.

– Аминь!

– А некоторым… – Пастор Адекейе держит драматическую паузу. – Некоторым будут дарованы внуки!

О да, мама это оценит. Можно подумать, что она прыгнула в бассейн, не умея плавать: разводит руками, сейчас забарахтается.

– Аллилуйя! – кричит она так, что у меня звенит в правом ухе. – Даруй мне внуков, и побольше!

– Это относится к тебе, – шепчу я на ухо Кеми, наклонившись к ней. Она прыскает и пытается меня ущипнуть. Лучше бы рядом с мамой села она: она регулярно посещает церковь Всеобщего Радушия и, наверное, привычна к маминым причудам.

Пастор Адекейе потеет на сцене и утирает лоб мятым платком.

– Хо-хо-хо, вот вы и проснулись! – смеется он. – А для некоторых из вас… – Он вдруг умолкает. – Вряд ли вы готовы это услышать.

– Говорите, пастор! Говорите!

– Что ж, раз вы просите… – говорит он с улыбкой. – Кое-кого среди вас Бог намерен одарить… хуз-бандом!

Паства сходит с ума. Именно так! Они топают ногами, машут руками. Маму сотрясает дрожь. Ее разбирает «лихорадка Джеймса Брауна», как я это называю: она начинает говорить на неведомых языках.

Я давлюсь от смеха. Далеко не все присутствующие женщины одиноки. Это означает, что многие из них подняли гвалт, радуясь за своих одиноких дочерей.

У меня чувство, что я оказалась на съемках программы Опры Уинфри, где она говорит: «Ты получаешь автомобиль. И ты, и ты».

Я озираюсь с озадаченным видом и вижу Дерека в черной униформе привратника, шагающего по центральному проходу.

Мы встречаемся взглядами.

Проклятье! Я торопливо отворачиваюсь. Вот черт! Я говорила Дереку, что больше не собираюсь бывать в церкви Всеобщего Радушия…

Я напряженно наблюдаю, как пастор Адекейе возвращается на свою кафедру.

– Садитесь, все.

Дружный шорох тел. Уже усевшись, я начинаю кое-что соображать.

Ну-ка, ну-ка! Как насчет прихожан-мужчин? Знаю, женщины здесь преобладают, но от пастора ждешь логики. Как насчет матримониальных перспектив у мужчин?

Но пастор Адекейе уже листает свою Библию.

– Так, откроем главу…

Спустя 20 миллионов часов

Я духовно истощена, но мне надо взять откуда-то энергию, чтобы произвести впечатление на Алекса. Наверное, это все же была не самая лучшая идея.

Люди вокруг меня встают и направляются к выходу. Я оглядываюсь на мать. Она переговаривается сразу с несколькими тетушками, торопящимися по проходу. Как я погляжу, популярности ей не занимать.

– Ты вчера не сказала, что сегодня придешь.

Я поворачиваюсь к Кеми. Она положила голову на плечо Уче, тот водит большим пальцем по ее руке.

– Вдруг пришла такая мысль… Рада тебя видеть, Уче! Ты вот-вот станешь отцом.

Уче рассказывает, до чего он воодушевлен этим обстоятельством, перечисляет каналы в YouTube, помогающие ему готовиться к отцовству. Я тронута. Уче очень славный. Мне достался хороший зять.

– Что-то я подзабыла, когда роды… – говорю я, когда Уче умолкает.

– Что у тебя с памятью, Инка? – возмущается Кеми. – Двенадцатого апреля! Я повторяла это тебе не меньше десяти раз.

– Знаю, не серчай. – Я достаю телефон. – Сейчас вставлю дату в свой дневник, чтобы больше не забывать.

Открыв календарь, я мысленно возвращаюсь к своему плану. Когда Кеми родит, я буду чаще видеться с матерью и с тетушками. Надеюсь, встреча с Алексом не пройдет даром.

– Нам надо кое-что вернуть в Argos. Потом пойдем с мамой в B&Q.

– Мы покупаем краску для детской, – объясняет Уче и встает, чтобы помочь подняться Кеми.

– Хочешь с нами? – предлагает мне Кеми, вдевая руки в рукава поднесенного Уче пальто.

Я кошусь на мать, гордо рассказывающую одной из тетушек о том, что «ждет девочку». Куда подевалась тетя Дебби? Без нее встрече с Алексом не бывать.

– Лучше в другой раз, – отвечаю я сестре.

Та, к счастью, не развивает эту тему. Я обнимаю на прощанье ее и Уче.

Вдруг кто-то хлопает меня по плечу.

– Инка! Так и знал, что это ты.

Я вскакиваю и делаю книксен перед тетей Чиомой, владелицей салона красоты, все знающей о чужих делах. На носу у нее знатная бородавка, тональный крем на лице отличается тоном от крема на шее. Яркий платок на голове так велик, что мне жаль того, кто сидел в церкви у нее за спиной.

– Как делишки, Инка? Давно тебя не видела. – Красные губы тетушки Чиомы растягиваются в улыбке.

– Спасибо, хорошо, тетушка. – Краткость и вежливость – сестры спокойствия.

Тетя Чиома слегка раскачивается из стороны в сторону и озирается – не иначе, кого-то ищет. Я хмурюсь и тоже смотрю по сторонам.

– Вот скажи, где твой хуз-банд, а?

Я через силу улыбаюсь. Надо было это предвидеть. Мать предупреждала, что тетушка Чиома давно старается женить своего сына. Я ходила вместе с ним в воскресную школу; по рассказам подруг, он теперь пристрастился к азартным играм. Мне везет: прежде чем она успевает его представить, в наш разговор встревает моя мать. Она торопливо здоровается с тетушкой Чиомой и сообщает, что нам пора уходить.

– Смотри, не забудь рассказать Инке о моем сыне Эммануэле!

– Да-да… – Мать неопределенно машет рукой и толкает меня вперед.

– Мама!.. – возмущаюсь я.

Мы пробираемся в толпе в центральном проходе. Я уже нервничаю. Вдруг Алекс окажется совсем не таким, каким его расписывала тетя Дебби? Но менять решение уже поздно, мы подходим к сцене, где народу чуть меньше. Что бы вы думали? Нас ждет тетя Дебби, разодетая, как на скачки в Аскоте.

– Инка! Вот и ты. – Она прижимает меня к груди и кормит своим жемчугом. – Я не говорила о тебе Алексу. Знакомство получится спонтанным. – Она рассматривает мою прическу и, не спрашивая