Уникальным в греческом мире являлось и государственное устройство спартанского полиса. В этом устройстве, созданном усилиями поколений реформаторов, причудливо переплетались черты, свойственные монархии, олигархии и даже демократии. Как для образа правления, так и для всего образа жизни спартанцев были характерны такие начала, как сплоченность, коллективизм, дисциплина, беспрекословное повиновение вышестоящим.

Во главе государства стояли два царя (в Спарте одновременно правили две династии – Агиады и Эврипонтиды). Но они не были монархами в нашем понимании, так как их власть была сильно ограниченной. Фактически она ограничивалась функциями верховных главнокомандующих и верховных жрецов. Таким образом, Спарта, как и Афины, была республикой.

Цари были постоянными членами совета старейшин – герусии, в которую вместе с ними входили 28 старцев (не моложе 60 лет), избиравшихся пожизненно. Именно герусия на деле руководила всеми делами: военными, финансовыми, судебными. Важную роль играла также коллегия из 5 ежегодно переизбиравшихся эфоров («надзирателей»). Эфоры контролировали деятельность должностных лиц, особенно царей, во избежание перерастания их власти в монархическую. Эфоры могли отстранить царя от власти и даже приговорить его к казни.

Формально высшим органом власти в Спарте, как и в любом греческом полисе, было народное собрание. В Спарте оно называлось апелла. Оно объявляло войну и заключало мир, избирало должностных лиц. Но значение апеллы было сильно урезанным. Она созывалась редко; в ней, в отличие от афинской экклесии, не допускались дискуссии, спартиаты только голосовали «за» или «против». Более того, любое решение апеллы могло быть отменено герусией.

Весь этот порядок регулировался главным спартанским «конституционным законом» – Великой ретрой. Этот документ приписывался самому Ликургу, причем, по одной из версий, законодатель не сочинил его сам, а привез из Дельфийского святилища, то есть получил от бога Аполлона. «Ретра» обозначает «сказанное», из чего уже видно, что речь идет о чисто устном законе. И действительно, текст его не был зафиксирован письменно: считалось, что граждане должны знать свою главную государственно-правовую норму наизусть.

Процитируем Великую ретру. Ее текст сохранил для нас Плутарх. С учетом внесенной уже после Ликурга поправки закон гласил следующее:

«Воздвигнуть храм Зевса Силланийского и Афины Силланийской. Разделить на филы и обы. Учредить тридцать старейшин с вождями совокупно. От времени до времени созывать Собрание меж Бабикой и Кнакионом, и там предлагать и распускать, но господство и сила да принадлежит народу. Если народ постановит неверно, старейшинам и царям распустить»[36] (именно последняя фраза и представляет собой позднейшую поправку).

Как видим, текст очень архаичен по языку и стилю, а, кроме того, отличается типично спартанским лаконизмом. Для современного читателя многие его детали нужно просто-таки растолковывать, пояснять. Так, филы и обы – подразделения спартанского полиса; Бабика и Кнакион – местности на его территории. Но общее содержание понятно. В законе говорится и о царях, и о герусии, и об апелле. Впечатляют слова: «господство и сила да принадлежит народу». В Спарте они были сказаны раньше, чем где-либо в греческом мире. Таким образом, отрицать наличие элементов демократии в этом государстве и полагать, что оно было чисто олигархическим (как часто считают в научной литературе) неправомерно. Однако поправка в значительной мере сводила на нет достигнутое ранее. Согласно ей, если цари и члены герусии, председательствующие в народном собрании, видели, что демос по какому-либо вопросу голосует не так, как бы им хотелось, они были вправе прервать голосование, распустить апеллу. Соответственно, вопрос оставался нерешенным и через какое-то время вновь мог быть поставлен на рассмотрение народа. Типичный образчик использования «административного ресурса»!

Однако преуменьшать значение спартанской апеллы не следует. Какие бы ограничения ни накладывались на ее деятельность, все же главный закон гласил: «Господство и сила да принадлежат народу». Иными словами, без согласия народного собрания ни одно сколько-нибудь важное решение не могло быть проведено в жизнь.

Следует сказать, что для политических мыслителей Древней Греции спартанское государственное устройство и в целом спартанские порядки стали предметом настоящего обожания. Такие великие умы, как Сократ, Платон, Аристотель, искренне считали Спарту образцовым полисом, достигшим наибольших успехов в государственном строительстве и сумевшим поэтому избежать междоусобных смут. Такое отношение в современной науке называют «спартанским миражом».

Интересно, однако, что на практике другие греческие государства отнюдь не спешили заимствовать те или иные элементы полисного устройства спартанцев. «Что удивительнее всего, ведь все хвалят эти порядки, а подражать им не хочет ни один полис», – пишет историк Ксенофонт, сам горячий поклонник Спарты[37].

Спарта, превратившаяся в настоящее «закрытое общество», выглядела инородным телом внутри греческого мира, осколком какого-то совершенно отличного социокультурного организма. Однако это лишь одна сторона медали. С другой стороны, «спартанский космос» был проявлением, пусть в крайней и утрированной форме, определенных тенденций, характерных для греческого полиса в целом, – тенденций, приведших к господству коллективистского начала.

Совсем другое дело – Афины. В них в конце VI в. до н. э. начала формироваться, а к середине следующего столетия сложилась окончательно демократия. Причем такая демократия, которая стала, во-первых, самой развитой, сильной и яркой во всей античной истории, во-вторых, наиболее долговечной (она просуществовала почти два столетия), в-третьих, оказала, бесспорно, наибольшее влияние на всю последующую историю человечества.

Уже в архаический период в некоторых полисах Эллады происходили стихийные взрывы народного недовольства. Демос, сметая все элиты, приходил к власти в государстве; устанавливалось демократическое правление. Эти первые в греческом мире демократии были еще довольно примитивными. «Беспорядок и безвластие» – так характеризовал их Аристотель. Господство демоса сопровождалось разного рода эксцессами, расправой над политическими противниками, произволом по отношению к состоятельным гражданам. Именно такой режим несколько десятилетий существовал, например, в Мегарах в первой половине VI в. до н. э., о котором Плутарх рассказывает следующее:

«В Мегарах сторонники демократии дошли до полного бесчинства, позволяя себе “обратную лихву” и ограбление храмов… Их предводители совершенно развратились, упиваясь на своих пирушках, по выражению Платона, “несмешанною свободою”. Неимущие обращались с богатыми до последней степени нагло; они, к примеру, являлись в дом и требовали богатого угощения, а не добившись, брали силой и наглостью все, что хотели. Под конец они даже издали указ заимодавцам вернуть уже полученные ими проценты с долгов; это и было названо “обратной лихвой”»[38].